Глава первая. Ампула жизни

Ни одна ткань в живом теле не вызывала такого интереса к себе, как кровь. Крови отводилось значительное место и в религиозных воззрениях, и в обрядах, и в отношениях между отдельными людьми, и в различных способах врачевания. За ней признавались какие-то особые свойства.

На протяжении многих веков отношение к крови почти не менялось. Всегда считали, что кровь обладает особенным влиянием на человеческую жизнь.

Известно, что в разных странах и в разные времена клятвы, например, а часто и договоры скреплялись кровью. Долгое время кровь обязательно входила главной составной частью в снадобья и лекарства, которые должны были действовать особенно сильно. И хотя такие факты относятся, разумеется, к области суеверия, тем не менее они совершенно ясно показывают, какое место занимала кровь в сознании и воображении людей.

Конечно, случайным подобное отношение к крови быть не могло. Оно возникало благодаря огромной роли, которую действительно играет эта особая, жидкая, красного цвета ткань в процессах жизни, и значение которой было очевидно даже древнему человеку.

Ведь и в самые отдаленные времена люди всегда могли наблюдать, что жизнь угасает по мере того, как вытекает из тела кровь. Чтобы понять значение крови, не нужно быть ученым. Каждый человек видел и понимал, что означает для жизни кровь.

Отсюда и возникало глубокое благоговение перед кровью. За ней признавалась могучая сила и исключительная роль в судьбе человека.

Можно ли считать неправильным такое воззрение на кровь? Нет, оно вполне соответствовало огромнейшему значению крови для живых, и особенно для высокоорганизованных существ.

Постепенно наука все глубже и глубже постигала жизненное значение крови. В крови, как в зеркале, отражается все, что происходит в организме. Ни одно изменение в тканях тела, ни одно нарушение биологических процессов не совершается без участия крови.

Есть болезни, притом тяжелые, которые некоторое время почти ничем себя не обнаруживают. На этой стадии их можно открыть только путем исследования крови. Как пример приведем течение диабета, так называемого сахарного мочеизнурения. На протяжении довольно длительного периода это заболевание очень часто никакими характерными симптомами не проявляется. А в крови в это время уже налицо такие явления, такие изменения, которые позволяют безошибочно поставить диагноз.

Целый ряд заболеваний нельзя ни точно установить, ни определить степень их серьезности, а также нельзя узнать и об успехе лечения без проверки того, что делается в крови.

Кровь дает тончайшие реакции на болезнетворное начало, внедрившееся в организм. Они чрезвычайно важны для контроля течения патологических процессов. Теперь при лечении болезней в подавляющем большинстве случаев пользуются данными исследования крови.

Изучение крови показало ученым необыкновенно сложную картину развертывающихся в ней процессов. Кровь оказалась средой, построенной особенным образом. В ней содержатся триллионы клеток и разнородные вещества, выполняющие определенные функции, без которых организм не может ни питаться, ни развиваться, ни защищаться от болезней.

Эти свойства крови, постепенно открытые и изученные наукой, были использованы для борьбы за человеческое здоровье.

Только одна возможность применения крови долго не давалась в руки ученых - это переливание, или, как говорят, трансфузия крови.

Бородинское сражение в Отечественной войне 1812 года отличалось крайней ожесточенностью. Генералы нередко сами вели свои полки в атаку. В одном таком бою был ранен генерал Тучков.

Узнав об этом, фельдмаршал Кутузов послал своего личного врача Малахова оказать помощь раненому, которого уже доставили на перевязочный пункт.

Малахов тотчас же поспешил к генералу. Но когда врач увидел Тучкова, заметил резкую бледность его лица, пощупал его пульс, выслушал его сердце, то ему стало ясно, что положение раненого безнадежно.

Что же, у Тучкова было такое тяжелое повреждение, при котором гибель неизбежна?

Нет, ранение генерала не было смертельным. Но осколок гранаты пробил большой кровеносный сосуд - подвздошную артерию, и вызвал огромное кровотечение. Тучков умирал не от самой раны, а от потери крови.

Доктор Малахов и другие врачи ничего в этом случае сделать не могли. Они могли остановить кровотечение, но вернуть потерянную кровь было невозможно. Смерть была неизбежна. И, действительно, вскоре жизнь генерала оборвалась.

Есть еще один исторический пример, относящийся приблизительно к тому же времени.

В битве между французами и австрийцами при Асперне в 1809 году был тяжело ранен любимец Наполеона маршал Ланн. Ядро раздробило ему обе голени и разорвало в них кровеносные сосуды.

Получив сообщение об этом через адъютанта маршала, главный хирург французской армии, доктор Ларрей, поскакал к раненому.

Ланн еще дышал. Ларрей соскочил с коня и нагнулся над маршалом.

- Спасите его, доктор, - сказал адьютант, - употребите все ваши знания, все могущество науки. Таково повеление императора. Я должен его вам передать.

- Увы, спасти его невозможно, - сказал хирург, выпрямляясь после осмотра. - Знания и наука бессильны. Маршал потерял слишком много крови.

Ланн погиб.

Что в этих эпизодах интересно для нас, живущих не в начале XIX, а в середине XX века?

Интересен вопрос: мог бы врач теперь, в наше время, оказаться таким беспомощным перед большой потерей крови?

Один известный ленинградский архитектор шел по улице в самом хорошем настроении. Вдруг он почувствовал себя дурно. Что-то кольнуло в животе, потемнело в глазах, дома куда-то поплыли. Он потерял сознание.

Через пять минут машина скорой помощи везла его в больницу.

Прошло еще немного времени, несколько минут, и врач приемного покоя поставил диагноз - острое желудочное кровотечение. Через двадцать минут после этого архитектор лежал на операционном столе. Дыхание его становилось все реже и реже, сердце билось все слабее и слабее.

Из отверстия в артерии, разъеденной язвенным процессом, вытекала в полость желудка кровь. А с ней уходила и жизнь.

Почему с потерей крови угасает жизнь?

Человек живет, пока живут его клетки-мельчайшие микроскопические образования, из которых состоят ткани и органы тела, - прежде всего клетки мозговых центров. Чтобы клетки жили, они должны снабжаться питательными веществами и избавляться от негодных, использованных частиц. А чтобы усваивать эти вещества, в клетки должен все время поступать кислород. Без кислорода невозможен обмен веществ.

Свежие питательные вещества и кислород доставляет к клеткам кровь. Прекращается их доставка - наступает кислородное голодание и нарушение обмена веществ в клетках. Клетки перестают работать. Если это клетки дыхательного центра в мозгу - прекращается дыхание. Если это клетки, регулирующие сердечно-сосудистую деятельность, - останавливается сердце.

Вот почему при большой потере крови человек умирает.

Так должен был умереть и архитектор.

Но он не умер. Через три недели архитектор был благополучно выписан из больницы.

Что же его спасло? Операция? Да, разумеется. Хирург вскрыл брюшную полость, нашел в стенке желудка кровоточащее место, удалил весь пораженный язвенным процессом участок и тщательно зашил операционную рану.

Но одной только операции было бы мало для восстановления сил больного. Операция не так скоро вывела бы его из тяжелого состояния, если бы не стеклянная ампула, которую держала медсестра, стоя у головы оперируемого. Пока хирург оперировал больного, другой врач ввел в вену руки архитектора конец иглы, соединенной резиновой трубкой со стеклянной ампулой. В ампуле находилась темнокрасная жидкость. Это была кровь.

Архитектору во время операции производили переливание крови.

По мере того, как уровень жидкости в ампуле понижался, бледность лица исчезала, губы розовели. В тело больного как бы вливалась жизнь.

Эту ампулу можно назвать "ампулой жизни".

Теперь ясно, отчего, помимо тяжелого ранения, умерли генерал Тучков и маршал Ланн. Они потеряли много крови, а врачи того времени не обладали такой ампулой жизни.

Тогда еще не умели делать переливание крови, не знали, что это возможно.

Архитектору одновременно с операцией произвели переливание крови. Без переливания крови, как мы уже говорили, даже самая блестящая операция не так скоро поставила бы его на ноги.

Жизни архитектора могла грозить еще одна опасность. У него через отверстие поврежденного сосуда ушло столько крови, что уже возникала угроза паралича дыхательного центра и остановки деятельности сердца.

Но чужая кровь быстро принесла питательные вещества и кислород к жизненноважным участкам организма больного и этим предотвратила смертельное осложнение. Вместе с тем она восстановила и кровяное давление в сосудах, что чрезвычайно важно для работы сердечно-сосудистого аппарата.

Чужая кровь заместила собственную кровь архитектора.

Такое значение перелитой крови называется замещающим.

Но перелитая кровь может выполнять при острых желудочно- кишечных кровотечениях не только замещающую роль.

В клинику ленинградского профессора Джанелидзе в разное время доставили двадцать больных, у которых было точно установлено кровотечение. Причиной была язвенная болезнь - чаще всего язва желудка, двенадцатиперстной кишки; реже - язва толстой кишки. Чтобы возместить кровопотерю, всем этим больным делали переливание крови. А затем ждали, что будет дальше. Потребуется ли вмешательство хирурга для остановки кровотечения?

Оперировать пришлось лишь одного. У остальных кровотечение больше не возобновлялось, хотя сама язва, разумеется, не исчезла и требовала дальнейшего лечения.

Что же у девятнадцати больных прекратило кровотечение?

Только переливание крови, как это ни странно.

Казалось бы, перелитая кровь создает добавочное давление на стенки сосудов, растягивает их. Следовательно, растягивается также и пострадавшая кровоточащая стенка сосуда. Другими словами, кровотечение должно было бы усилиться. На самом деле выяснилось, что перелитая кровь, наоборот, повышает сократительную способность сосудов и тем самым содействует прекращению кровотечения. Предполагают, что это есть результат возбуждающего влияния перелитой крови не только на стенки сосудов, но и на нервные центры, от которых зависит сужение кровеносных сосудов.

Таким образом, и стенка, разрушенная из-за язвы артерии или вены, если этому не мешают рубцы и спайки, тоже стягивается, суживается.

В результате просвет разрыва в стенке уменьшается, что препятствует крови изливаться из сосуда.

Это первое. А второе и самое главное - переливание усиливает способность крови свертываться. Происходит это благодаря тому, что с кровью больному вводится сразу большое количество веществ, содержащихся в переливаемой крови и способствующих ее свертыванию. И тогда в поврежденном сосуде легче и скорее образуется прочный сгусток крови, закрывается разрыв, прекращается кровотечение.

Советский исследователь Ермоленко обстоятельно доказал подобное воздействие переливаемой крови.

Такова еще одна роль переливания - кровоостанавливающая.

Почему же тогда архитектору сделали, не выжидая ни минуты, и переливание крови и операцию?

Это нужно было потому, что он потерял слишком много крови. У него был большой разрыв артерии, очень большое кровотечение, которое угрожало его жизни. Медлить было нельзя. Нужны были одновременно и немедленно как операция, так и переливание.

Однако архитектору влили крови гораздо меньше, чем он потерял. И это понятно. При значительной потере крови сердце больного ослабевает. Никоим образом нельзя давать такому сердцу сразу большую нагрузку, с которой ему трудно будет справиться: может произойти паралич сердца. С этим надо считаться. Значит, необходимо уменьшить вливаемую порцию крови.

Следует заметить, однако, что бывают случаи, когда все же приходится в короткий срок вливать большое количество крови.

В Московском институте имени Склифосовского нашли способ предупреждать и при этом перегрузку сердца.

В клинику института однажды поступил больной с огромной опухолью почки. Оперировать его нужно было немедленно. А он был истощен, очень ослаблен болезнью. Даже опытные хирурги считали этот случай почти безнадежным. Чтобы рассчитывать здесь на какой-либо успех, следовало больного раньше предварительно укрепить, дать ему питание, а вместе с тем и усилить деятельность сердца. Без таких мероприятий нельзя было даже приступать к операции. А эти мероприятия требовали времени.

Но из-за опухоли нельзя было долго ждать.

Тогда решились на крайнюю меру: перелили больному... семь литров крови, т. е. больше полуведра.

Переливание длилось шесть суток. Днем и ночью. Капля за каплей. Это так называемое капельное переливание.

Капельное переливание явилось тем способом, который должен помочь пропустить через сердце больного огромную массу крови без опасности паралича сердца.

Больной получил громадное количество питательных веществ, содержавшихся в семи литрах крови. А сердце при этом не испытало перегрузки, так как переливание совершалось очень медленно и постепенно.

На седьмой день операция была удачно произведена.

Все вышло так, как предполагали хирурги.

Капельный метод, успешно применяемый советскими врачами Для переливания больших количеств крови, занял достойное место в медицине.

Человека, казалось бы, вылечили, а он все ходит по больничной палате бледный, вялый. И так уже не одну неделю.

Лечили его от воспаления тонких кишок, от так называемого энтерита. Воспаление давно прошло, однако, у больного осталась слабость, быстрая утомляемость, отсутствие аппетита.

Тогда врач сделал ему переливание крови, введя небольшое количество, граммов сто пятьдесят, т. е. немного больше полстакана. Через несколько дней у больного появился живой блеск в глазах, бодрость и хорошее настроение.

В клинике кожных болезней долго лежал больной шофер. У него на правой руке были незаживающие язвы. Язвы назывались "трофическими", от греческого слова "трофэ" - питание. Это значит, что язвы вызваны и поддерживаются нарушением питания самих тканей - кожи, мышц.

Язвы у шофера не заживали уже в течение семи лет. Лечили их электросветовыми процедурами, повязками с разными дезинфицирующими и восстанавливающими лекарствами и даже рентгеновскими лучами. Но ничто не помогало.

Шоферу сделали переливание крови, сперва одно, потом другое и третье, и тоже - небольшими дозами. Болезнь пошла на убыль. Началось быстрое выздоровление. Язвы исчезли.

Зачем же этим двум больным переливали кровь? Ведь по отношению к ним не имелось обычных оснований для переливания крови. У них не было ни кровопотерь, ни кровотечений, ни вообще заметного малокровия.

Это верно. И все же переливание крови здесь было очень желательно.

Дело не в том, что больным влили кровь, а в том, что вместе с кровью им ввели и белковые вещества другого человека - белки, находившиеся в плазме чужой крови.

Особенности этого процесса надо представить себе следующим образом.

Введенные в организм чужие белки являются раздражителями, действующими прежде всего на воспринимающие элементы нервной системы. В этих элементах рефлекторно возникают импульсы, идущие через центральную нервную систему ко всем клеткам и меняющие в них течение жизненных процессов. В результате в организме происходит как бы перестройка.

Все это выражается в очень интересных явлениях.

Белки одного человека как по своему составу, так и по строению, всегда несколько отличаются от белков другого человека. В клетках тела тоже есть белки в виде так называемых белковых коллоидов. Эти белковые частицы очень чувствительны к чужому белку, содержащемуся в плазме переливаемой крови.

Когда такой чужой белок попадает в организм больного, его собственные белковые частицы клеток как бы получают извне удар: в клетках совершается нечто вроде молекулярной встряски.

Она не проходит даром. Отживающие, как бы одряхлевшие, белковые частицы клеток, наименее стойкие, начинают выпадать внутри клеток, в протоплазме. Затем они как ненужный балласт выбрасываются из клеток в кровь, оттуда поступают в почки и выносятся наружу.

Таким образом клетки освобождаются от старых задержавшихся в них частиц, вместо которых вырабатываются новые. В результате все процессы в них ускоряются и улучшается обмен веществ. А это, в свою очередь, улучшает общее состояние человека, укрепляет его, повышает его силы и бодрость.

Академик Богомолец и его ученики в течение ряда лет тщательно изучали все эти внутриклеточные "бури".

Такое толкование механизма действия переливаемой крови получило название теории коллоидо-клазического шока.

После доклада Богомольца на Международном конгрессе по переливанию крови его теория коллоидо-клазического шока была признана во всем мире как лучше всего объясняющая явления стимуляции, происходящие в клетках при переливании крови.

Один молодой человек, по профессии фотограф, рано закрыл после топки вьюшку печки и лег спать.

Соседи по квартире, почувствовав угарный запах, заподозрили неладное и постучали в комнату фотографа. Никто не ответил. Когда взломали дверь, фотограф был уже без сознания и почти без пульса. Это было отравление окисью углерода, тем газом, который образуется при неполном сгорании угля.

Скорая помощь быстро доставила угоревшего в больницу. Сознание у него попрежнему отсутствовало. Сердце билось. Врачи выпустили у пострадавшего около стакана крови, а затем влили 400 кубических сантиметров, т. е. два стакана, чужой крови. Фотограф пришел в себя, открыл глаза. Состояние его резко изменилось к лучшему.

Советскими врачами описаны многочисленные случаи лечения переливанием крови отравлений бертолетовой солью, светильным газом, фенолом, бензином, змеиным ядом, ядом тарантула, хлороформом, эфиром.

Какая же связь между переливанием крови и лечением отравления, например, окисью углерода?

Все становится понятным, если знать, что яд, пройдя сквозь стенки дыхательных путей, всасывается и попадает в кровь. Значит, надо успеть именно здесь его и обезвредить.

В одних случаях переливание крови разжижает яд, т. е. уменьшает его концентрацию. В других случаях свежая кровь связывает некоторое количество яда и тем самым мешает ему проникнуть в более важные органы. А при отравлении газом, например, той же окисью углерода, происходит соединение газа с гемоглобином красных кровяных шариков. Связанный таким образом гемоглобин уже не захватывает кислорода воздуха. Может наступить гибель из-за отсутствия кислорода. Перелитая кровь приносит с собой красные кровяные шарики с нормальным, свободным гемоглобином.

Понятно также, почему фотографу предварительно выпускали кровь. Сделано это было для того, чтобы с кровью вывести из организма часть попавшего в него яда - угарного газа.

А в чем сущность так называемых инфекционных, заразных, заболеваний: брюшного тифа, сыпного тифа, дизентерии, скарлатины?

Микробы-возбудители этих болезней вырабатывают вредные вещества, токсины. Токсины разносятся с кровью по организму и отравляют его.

Ясно, что переливание крови будет здесь до известной степени действовать так же, как и при отравлении ядами.

По той же причине и в случае ожога можно помочь переливанием крови.

Ведь ожог - это разрушение кожи. При разрушении, распаде кожи образуются вредные вещества. Они всасываются в кровь. Это своего рода сильное отравление. А раз отравление, значит, переливание крови будет действовать как облегчающее средство.

Такую роль крови естественно назвать обезвреживающей.

Как видите, четыре свойства крови: замещающее, кровоостанавливающее, стимулирующее, обезвреживающее позволяют применять переливание крови при самых различных заболеваниях.

Конечно, узнать все это было не так просто и легко, как может показаться. Каждый шаг вперед по пути овладения лечебной силой перелитой крови требовал и требует тщательного наблюдения и проверки.

Переливание крови - это такая обширная область в медицине, что предстоит еще много труда и усилий для ее дальнейшего изучения. Тем более, что этим стали заниматься по-настоящему не так давно, хотя думали о чудесных возможностях крови уже в самые отдаленные времена.

Знаменитый врач древности Гиппократ лечил душевнобольных тем, что назначал им принимать внутрь человеческую кровь, так как по его учению считалось, что в крови здоровых людей содержится и здоровая душа.

Лет 400 назад возникла теория, которая утверждала, что можно людей сделать храбрыми, великодушными. Для этого надо вливать им здоровую кровь тех, кто отважен и добр.

Французскую королеву Марию Медичи, жившую в начале XVII века, известную своей жестокостью, пугала приближающаяся старость с ее недомоганиями. Один из придворных медиков королевы предложил ей средство: пить человеческую кровь.

Папу Иннокентия VIII в конце XV века врачи лечили напитком, главной составной частью которого тоже была человеческая кровь.

Разумеется, все эти способы применения крови не могли привести ни к чему иному, как к гибели тех, у кого брали кровь. Однако указанные примеры свидетельствуют о том, что мысль о возможности овладеть целебной силой крови давно уже занимала воображение людей.

Но первое переливание крови, первая трансфузия от человека к человеку, произошло лишь в начале XIX века. Оно было сделано больному, страдавшему раком желудка, т. е. в те времена обреченному на смерть. Неудержимая рвота, нарастающая слабость и резкое исхудание указывали на приближающийся печальный исход. А врач, лечивший его, по имени Блонделль, очень интересовался вопросами переливания крови, которые иногда затрагивались в медицинских книгах, и сам производил над животными различные опыты в этом направлении.

Так как спасти больного все равно было невозможно, то врач решил применить переливание крови, хотя в те времена попытки переливания крови считались недопустимыми, противоречащими незыблемым основам медицины.

Больного перевезли в больницу. Один из служителей согласился дать ему часть своей крови. Переливание было выполнено удачно. Прошел день, другой, третий, больной жил и с ним ничего плохого не происходило.

Так было произведено первое в истории переливание крови от человека к человеку. Это произошло в 1819 году.

В чем заключалась удача этого случая? В том, что после переливания крови больной стал чувствовать себя значительно лучше, стал бодрее и крепче.

Однако сама болезнь его, рак, осталась, и улучшение долго длиться не могло. Действительно, больной вскоре умер.

Но эта первая попытка показала, что переливание крови от человека к человеку не фантазия, что оно возможно и что даже у тяжелого больного она вызвала подъем сил.

Через пять лет было сделано еще одно переливание крови - женщине, умиравшей от сильного кровотечения. Трансфузия спасла ее.

Оба эти случаи, а затем ставшие известными еще несколько успешных переливаний воодушевили всех, кто занимался вопросами переливания крови, и послужили стимулом для дальнейшего изучения этой проблемы.

Число трансфузий в разных странах стало расти. С каждым годом увеличивалось количество людей, которых лечили переливанием крови.

Однако статистические данные показывали, что дело обстояло неблагополучно.

В 1869 году было подсчитано, что с 1819 года больным, потерявшим много крови, сделали пятьдесят семь переливаний. Из них шестнадцать окончились смертью, т. е. почти каждый третий пациент умирал.

Другой исследователь в 1873 году изучил результаты двухсот случаев переливания крови. Из них семьдесят шесть окончились печально, т. е. почти каждый второй случай переливания приводил к гибели. Смерть наступала при явлениях резкого ухудшения общего состояния, внезапной слабости сердца, судорог.

Таким образом, то, что должно было приносить жизнь, приносило в большинстве случаев смерть.

Врачи приходили к мрачным выводам. Они начинали бояться этой операции.

Даже те больные, которые поправлялись и потом великолепно себя чувствовали, все же в первое время после переливания испытывали много неприятного: рвоту, жар, сердцебиение, головокружение, даже беспамятство. Попадались, правда, и такие больные, у которых не наблюдалось никаких осложнений. Но таких было мало.

В России того времени, в сороковых, пятидесятых и шестидесятых годах прошлого столетия, было произведено огромное число - экспериментальных исследований и несколько десятков трансфузий. Наибольшее число их сделал доктор Коломнин - 22 переливания. И у русских врачей наблюдалось большое количество осложнений и смертельные исходы.

И ни в одной стране никто не понимал, в чем дело. Врачи искали причину зла. Каждый предлагал свое объяснение.

Некоторые утверждали, что вся беда в образовании кровяных сгустков. Значит, чтобы этого избежать, переливаемую кровь надо было предварительно дефибринировать, т. е. лишить ее фибрина, от которого зависит свертывание крови.

Другие, наоборот, выступали против дефибринирования. По их мнению, во всем виноваты были белые тельца крови, лейкоциты, которые разрушаются, если фибрина нет или его мало.

Были и такие, которые полагали, что дело в почках. При переливании крови, говорили они, моча становится ядовитой, а почки не успевают выводить этот яд. Некоторые думали, что осложнения вызывает воздух, попадающий в кровяное русло.

Крупнейшие хирурги предпочитали воздерживаться от переливаний крови.

Была в крови какая-то загадка, но ключа к этой загадке не могли отыскать.

В конце XIX века в лабораториях и клиниках многих стран охотились за этой тайной крови. И только в начале XX века она была, наконец, раскрыта.

При ранении артерии или вены кровь вытекает одноцветной красной струей.

Но если кровь выпустить в стеклянный узкий сосуд и дать ей спокойно постоять, то в -ней через некоторое время будут видны два слоя: верхний - светлый, жидкий; нижний - темный, густой. Происходит это потому, что плотные частицы крови осели, а жидкость осталась сверху.

Плотные частицы - это элементы крови, имеющие определенную форму, форменные элементы: красные кровяные тельца - эритроциты, белые, или, точнее, бесцветные кровяные тельца - лейкоциты и кровяные пластинки, или тромбоциты.

Жидкий слой - это плазма крови. Она слегка желтоватого цвета с янтарным оттенком. Если плазму помешать стеклянной палочкой, то из жидкости выпадут хлопья, состоящие из волокнистых нитей. Это - нити фибрина.

Плазма без фибрина называется сывороткой.

В сыворотке содержатся питательные вещества, все, что поступает в кровь из кишечного тракта, и вое, что должно выделиться наружу, что является как бы отбросами организма, например, углекислота, мочевая кислота, мочевина; кроме того, в сыворотке имеются углекислые, фосфорнокислые и хлористые соли натрия, калия, кальция и ряд других веществ.

Как видите, это очень сложная жидкость.

Сыворотка крови обладает многими свойствами. Но среди них есть одно, обнаружение которого и явилось ключом к разгадке тайны переливания крови.

Если взять сыворотку крови человека, который, например, перенес заболевание брюшным тифом, и прилить в нее каплю жидкости, содержащей брюшнотифозные микробы, то можно заметить, что через некоторое время микробы начинают собираться в кучки, склеиваться, перестают размножаться и в конце концов погибают. Это делает сыворотка: она агглютинирует, т. е. склеивает микробы, и тем самым как бы их парализует. С такими микробами защитные силы организма уже легко справляются.

Явления агглютинации были впервые подробно изучены в девяностых годах XIX века и вызвали чрезвычайный интерес. Почти во всех бактериологических лабораториях стали изучать эти новые Удивительные факты.

Особенно любопытными, хотя они и не были связаны с микробами, оказались следующие опыты. Была взята капля сыворотки одного человека; в нее опустили каплю крови другого человека. И вот в капле сыворотки появились комочки из склеившихся эритроцитов.

Это, разумеется, было поразительно. Ведь эритроциты - не микробы. Сыворотка могла агглютинировать микробов. Здесь же микробов не было. Сывороткой агглютинировались эритроциты.

Такое необычное явление требовало проверки. Проверку провели. Брали каплю сыворотки и опускали туда эритроциты из пробирок с разной человеческой кровью.

Несколько препаратов дали ту же картину, которая уже была знакома: склеивание красных кровяных телец. Два препарата не дали ничего похожего. В них эритроциты нормально и равномерно распределялись по всей капле сыворотки, не склеиваясь.

Что это могло означать?

Вывод приходил сам собой: агглютинация эритроцитов сыворотки человеческой крови происходит и у многих совершенно здоровых людей. Другими словами, это есть явление нормальное, физиологическое.

Так, в 1901 году произошло открытие совершенно нового, до того времени никому неизвестного свойства крови.

В медицинских журналах разных стран стали появляться работы, посвященные агглютинирующим свойствам крови.

Наибольший интерес представляла статья Ландштейнера, в которой описывались наблюдения над кровью довольно большого числа людей. Статья называлась: "По поводу агглютинационных свойств нормальной человеческой крови".

Эта статья изменила в значительной степени все дело переливания крови.

Исследованию подверглась кровь двадцати двух человек; в порции крови каждого из них отделили сыворотку от эритроцитов; затем были смешаны между собой сыворотки и эритроциты разных людей. Все эти двадцать два человека были совершенно здоровые люди.

В результате проделанной работы надо было считать твердо установленным, что кровь у разных людей обладает разными свойствами, имеет свои особенности. Основной особенностью являлось следующее.

Сыворотка одних здоровых людей склеивала эритроциты некоторых других здоровых людей. Сыворотка в этих случаях словно не допускала пребывания в крови чужих эритроцитов. Это можно было назвать явлением несовместимости крови.

Но в некоторых препаратах эритроциты располагались в сыворотке совершенно свободно, не собирались в кучи, не склеивались. Сыворотка словно не возражала против пребывания в крови чужих эритроцитов. Это можно было назвать явлением совместимости крови.

В конце концов оказалось, что по свойствам крови люди делятся на три группы. Совместимой является кровь, принадлежащая хотя и разным лицам, но относящаяся к одной и той же группе. Только кровь людей одной и той же группы не дает склеивания эритроцитов.

У самой большой группы, которую назвали первой группой, оказалось еще одно интересное свойство. Мало того, что ее эритроциты не склеивает ничья кровь этой же первой группы, их также не склеивает кровь ни второй, ни третьей группы.

Значит, вливание кому бы то ни было крови первой группы не будет сопровождаться агглютинацией.

Кровь первой группы - совместимая для всех групп.

Человек, у которого кровь относится к первой группе, может давать ее для переливания любому другому человеку, являясь таким образом универсальным донором (донор - это тот, кто дает свою кровь для переливания).

Для человека, у которого кровь принадлежит ко второй группе, совместимой является кровь людей второй группы и, конечно, кровь первой группы.

Для третьей группы совместимой является кровь третьей группы и опять-таки - первой.

Во всех остальных сочетаниях наступает агглютинация, склеивание.

Все это и было напечатано в статье "По поводу агглютинационных свойств нормальной человеческой крови".

А что означает для эритроцитов склеивание? Это - их гибель. Вслед за агглютинацией происходит растворение склеившихся эритроцитов, то, что называется гемолизом.

Если влить человеку несовместимую кровь, то после предварительного склеивания эритроцитов начнется их растворение, распад - гемолиз. Кучки склеенных эритроцитов забивают просвет кровеносных сосудов. Нарушается кровообращение. А в результате распада эритроцитов кровь наполняется ненужными и даже вредными веществами. Тогда у человека появляется рвота, головокружение, потеря сознания, высокая температура, - все, что называется осложнениями переливания крови. Может наступить даже и смерть.

Тайна крови, тайна осложнений - этого бича переливаний - была раскрыта.

Следует отметить, что в учение о группах крови потом пришлось внести поправку: люди по свойствам крови делятся не на три, а на четыре группы.

Сыворотка четвертой группы совсем лишена способности агглютинировать какие-либо эритроциты.

Значит, такому человеку можно влить кровь любой группы. Это есть универсальный реципиент. Реципиентом называется тот, кому вливают кровь.

Четвертая группа крови была найдена несколько позже первых трех групп. Ее открыл чешский ученый Янский.

Случайно ли было открытие групп крови?

Разумеется, нет. В самом деле, могли ли быть обнаружены явления агглютинации эритроцитов сывороткой не в 1901 году, а положим, на пятьдесят лет раньше? Нет, не могли.

Изучая поведение различных микробов в крови человека, ученые заметили, что в сыворотке некоторых людей микробы стали склеиваться кучками, затем погибали.

Так ученые открыли и описали явление агглютинации микробов. Это, как мы уже сказали, произошло в девяностых годах прошлого века.

Если бы явления агглютинации не стали широко известны всем бактериологам, то никто из них, пожалуй, и не заинтересовался бы склеивающими кровь свойствами сыворотки. Они ничего не поняли бы в том, что происходило с эритроцитами в капле сыворотки.

Открытие агглютинации микробов подготовило открытие агглютинации эритроцитов.

Но исследователи агглютинации микробов ничего не увидели бы в микроскопе, если бы за много лет до них, начиная с 1861 года по 1878 год, другие ученые не выяснили, какими микробами вызываются те или иные болезни, и не научились их окрашивать, т. е. делать их более заметными при рассматривании в микроскоп.

Но и эти ученые ничего не сумели бы сделать, если бы до них Луи Пастер не раскрыл сущность болезней, называемых заразными. Пастер доказал, что все такие болезни вызываются болезнетворными микробами.

Вот почему в 1850 году нельзя было открыть то, что было открыто в 1901 году. Открытие совместимости и несовместимости крови обусловливалось уровнем науки того времени.

Удачное начало

Надо сказать, что в первые годы, прошедшие после опубликования работы Ландштейнера о группах крови, врачи не обратили на нее почти никакого внимания. Выводы из учения о группах крови сделали только судебно-медицинские эксперты. Им знание групп крови в некоторых случаях очень помогало.

Почему? Потому, например, что оно давало возможность сравнивать кровь убитого с кровью, найденной на одежде того человека, в котором подозревали убийцу. Если окажется, что кровь мертвеца и кровь на одежде задержанного относится к разным группам, значит, задержан не убийца. Кровь на его платье - не кровь убитого.

Так явление агглютинации стало использоваться в судебно-медицинской экспертизе.

Только спустя несколько лет начали появляться в медицинской печати сообщения о том, что при переливании необходимо исследовать кровь тех, у кого ее берут, и кровь тех, кому ее вливают, чтобы установить их принадлежность к однородным группам. Иначе говоря, нужно производить переливание только совместимой крови. Тогда осложнения не наступают или их бывает немного.

Благодаря применению лишь совместимой крови, можно пользоваться переливанием уверенно, не боясь опасностей. Это, конечно, явилось уже настоящим успехом. Однако в методе переливания крови имелся еще один существенный недостаток. Плохо было то, что приходилось сшивать вену донора с веной реципиента, чтобы кровь донора прямо вливалась в кровь больного. Получалось хлопотно и долго. Кроме того, при таком тесном соединении сосудов нельзя было точно установить, сколько перелито крови.

Этот малоудобный способ называется методом прямого переливания. Им приходилось пользоваться. Когда пробовали сперва выпустить кровь донора в стеклянный сосуд, чтобы знать, сколько берется крови, а затем вводить ее с помощью шприца и иглы в вену больного, то оказывалось, что из этого ничего хорошего не выходило: кровь в стеклянной банке уже успевала свернуться. В таком виде она для переливания не годилась.

Что же было делать?

Обойтись без прямого переливания помог лимоннокислый натрий - натриевая соль лимонной кислоты, которая обладает способностью задерживать свертывание крови. Способ предотвращения свертывания крови с помощью раствора лимоннокислого натрия известен под названием нитратного метода, от латинского слова цитрус, т. е. лимон.

Теперь можно было уже выпускать кровь донора в любой стеклянный сосуд, прибавив туда лимоннокислого натрия. И можно было пользоваться ею даже спустя некоторое время, не опасаясь свертывания.

Это было уже не прямое переливание. Уже не требовалось сшивания сосудов. Все упростилось, все облегчилось.

Число переливаний стало быстро расти во всех странах.

Переливание крови с каждым годом все больше завоевывало признание и, наконец, в первые десятилетия XX века заняло почетное место в медицине.

Дело происходило в Петербурге в 1913 году.

Однажды к дому на одной из центральных улиц подкатил рысак и из экипажа вышел плотный, невысокого роста человек с проседью. Он был нетороплив и в медлительности его чувствовалось сознание собственного достоинства.

Это был австрийский профессор Эндерлен.

В своей большой, богато обставленной квартире, умирала известная в то время певица Вяльцева. Она была больна злокачественным малокровием. Консилиум крупнейших петербургских врачей предложил для спасения больной применить новое тогда средство: переливание крови.

Родственники богатой певицы решили вызвать специалиста по переливанию крови из-за границы. А за границей знатоком переливания крови считался Эндерлен. После того как Эндерлен осмотрел больную, он также присоединился к мнению консилиума о необходимости прибегнуть к переливанию крови, которое и было им произведено в тот же день. Ассистентами у Эндерлена были два петербургских хирурга. На этой, тогда редкой, операции присутствовали еще несколько крупных врачей столицы. Донором был муж Вяльцевой.

Операцию проделали по всем правилам прямого переливания. Вену на руке больной соединили швом с лучевой артерией донора. После операции у больной появились осложнения: обморочное состояние, жар, нарушения деятельности сердца. Потом все прошло. Переливание крови, однако, не помогло. Через две недели Вяльцева умерла.

Надо здесь сразу же сказать, что смерть была вызвана не осложнениями. Теперь определенно известно, что переливание крови само по себе не спасает от злокачественной анемии. Тогда этого не знали. Но в истории с Вяльцевой есть два очень интересных и поучительных момента.

Во-первых, Эндерлен, несмотря на приписываемый ему авторитет, оказался изрядным невеждой. Он не знал, какую кровь он вливает больной - совместимую или несовместимую. До операции он не выяснил, к какой группе принадлежит кровь донора и реципиента, несмотря на то, что работы о необходимости переливать только совместимую кровь уже публиковались с 1909 года.

Во-вторых, приглашение иностранного специалиста еще раз свидетельствовало о преклонении правящих классов тогдашней России перед всем иностранным и об их пренебрежении к нашей, отечественной науке. Ведь в XIX и XX веках, даже ранее, открытия русских ученых и их передовые идеи двигали вперед науку. И по проблеме переливания крови уже издавна велась в России упорная и всесторонняя работа.

Еще в 1832 году петербургский городской акушер Вольф сделал переливание крови роженице, а после того, на протяжении десяти лет, еще четырем женщинам.

В течение почти всей своей научной деятельности профессор физиологии Московского университета Филомафитский широко занимался экспериментальным изучением проблемы переливания крови. В 1848 году вышел его большой печатный труд на эту тему. Там подробно описывались не только история переливания крови, но и собственные опыты автора. Он даже изобрел прибор для переливания дефибринированной крови.

Почти одновременно с Филомафитским много работал над вопросом о переливании крови профессор Медико-хирургической академии Буяльский, тоже сконструировавший свой трансфузионный аппарат. С удивительной для своего времени проницательностью он утверждал, что "...операция переливания крови должна войти в круг необходимых практических пособий" и не только при внутренних кровотечениях, как тогда полагали все, кто занимался трансфузией, но и при потерях крови, сопровождавших "наружные раны". И хотя сам Буяльский не произвел ни одного переливания крови больным, тем не менее он угадывал великое лечебное значение трансфузий.

В 1867 году русский ученый Раутенберг предложил свое средство, которое мешало бы крови свертываться, - углекислый натрий. А в 1872 году доктор Прозоров спас человека, отравленного угарным газом. Больному, который провел шесть часов в атмосфере угарного газа, перелили кровь.

В 1883 году доктор Алексеевский сообщил в печати, что он успешно лечит переливанием крови в случаях общего заражения.

Упоминавшийся уже русский хирург Коломнин первый в мире применил переливание крови на поле боя. Это было во время русско-турецкой войны 1878 года.

Творческая мысль русских ученых, как видно даже из этих кратких данных, настойчиво и пытливо работала в области переливания крови.

Но при царизме ученые России не имели благоприятных условий для своей работы. Самодержавие не было заинтересовано в развитии просвещения, в распространении знаний, так как темнота, невежество масс помогали ему эксплуатировать народ и держать его в рабском повиновении. Успехи русских исследователей мало популяризировались, оставались почти никому не известными.

В 1919 году на территории Советского государства шла ожесточенная гражданская война. Армии интервентов вторглись в пределы нашей страны. Молодое государство переживало самый тяжелый период своего существования.

Заводы и фабрики останавливались из-за отсутствия сырья и топлива. Электростанции давали свет и энергию с перебоями. Транспорт был парализован. Население городов получало ничтожный пищевой паек. Помещения университетов и институтов не отапливались. Профессора читали лекции в шубах.

В то время молодой хирург, сотрудник Военно-медицинской академии Владимир Николаевич Шамов все свободные от лечебной работы часы проводил в холодной лаборатории за пробирками, за микроскопом, за пипетками и склянками. У всех, у кого только можно было, кто не отказывал его настойчивым просьбам, он брал по нескольку капель крови, распределял их по пробиркам и затем неутомимо вел различные наблюдения, изучая происходящие в крови явления.

Тогда уже было известно, что существуют группы крови, что положительный результат дает переливание только совместимой крови. Был найден основной фактор, делавший возможным широкое применение этого спасительного метода: однородность групп крови донора и реципиента.

Но чтобы двинуть вперед все дело переливания крови, нужно было, прежде всего, разрешить такую конкретную задачу: как устанавливать принадлежность крови больного и крови донора к той или иной группе? С чем их сверять? Где взять образцы сыворотки всех групп?

Доктор Шамов и бился над тем, чтобы получить ответы на эти вопросы.

Это было очень трудной, очень ответственной задачей, особенно сложной в суровых условиях продолжавшейся гражданской войны, в разгаре смертельной схватки нового и старого мира. Нелегко было проводить исследование, не всегда можно было достать нужные препараты, необходимые приборы. И, вдобавок, это была еще почти не разработанная область.

И все же, несмотря на все преграды, затруднения, нехватку материалов, задача была решена. При содействии еще более молодых сотрудников Военно-медицинской академии, теперь крупных ученых, а тогда студента Петрова и аспиранта Еланского, двух таких же энтузиастов, как он сам, Шамов изготовил стандарты групп крови. В те времена это был научный подвиг.

Ну и что же? Все было сделано? Можно было приступить к широкому применению переливаний, в которых так нуждались больные? Нет, нельзя было. На пути встало неожиданное препятствие. Не было тех, кто хотел бы сдать свою кровь, не нашлось желающих стать донорами. Такое положение объяснялось многими причинами. Наиболее существенной был инстинктивный страх перед потерей крови. Дать вытечь двум стаканам или даже стакану собственной крови, этому драгоценному жизненному веществу, - не значит ли тем самым обречь себя если не на гибель, то на длительное заболевание. Такое мнение тогда было очень распространено. К этому надо добавить, что во время гражданской войны снабжение было скудное, люди питались плохо, были истощены. При таких обстоятельствах желающих дать свою кровь для переливания не находилось. Многим вообще переливание представлялось в ту пору таинственной и весьма рискованной процедурой.

Вот почему многочисленные попытки Шамова склонить кого-либо к донорству были безуспешны.

Как раз в те дни в клинику профессора Сергея Петровича Федорова, где работал Шамов, поступила тяжело больная женщина, нуждавшаяся в операции. Операцию нельзя было надолго откладывать. От нее зависело спасение больной. Но хирурги не решались на это вмешательство.

Больная была очень истощена, ослаблена кровотечением и не выдержала бы операции, при которой также неизбежна была значительная потеря крови.

Шамову, когда он осмотрел эту изнуренную болезнью женщину, стало совершенно ясно, что если бы можно было ввести ей хоть не очень большую дозу крови, то вое бы резко изменилось. Силы больной поднялись бы и тогда операция быстро принесла бы ей выздоровление.

Но для этого все должно было быть сделано без малейшего промедления. Шамов удвоил усилия в поисках донора. Однако все было напрасно.

И вдруг, как иногда бывает, помог, точно в сказке, (неожиданный случай.

В одном доме Шамов встретился с молодой девушкой, которая работала в учреждении, связанном с военными организациями. Она собиралась ехать в длительный отпуск по семейным обстоятельствам.

И счастливая мысль осенила Шамова, смотревшего на молодую, цветущую, крепкую девушку с румянцем на щеках.

Что если попросить эту девушку подарить немного крови умирающей больной? Не откажет ли она? Как объяснить ей, что она, не пострадав сама, спасет жизнь человеку.

И врач-энтузиаст в ярких красках рассказал совершенно незнакомой девушке об опасном положении больной и о том, что только кровь донора может дать возможность оперировать больную. Разумеется, если их кровь окажется совместимой.

Девушка оказалась обладающей отзывчивостью, решительностью, смелостью. Узнав о состоянии больной, она без колебаний согласилась.

Используя заготовленные им стандарты сывороток, он определил ее группу крови. С явным волнением он следил за реакцией капель крови донора и реципиента. Ему казалось, что все идет страшно медленно.

Наконец, лицо Шамова просветлело. Сыворотка оставалась прозрачной. Эритроциты больной в ней не склеились. Кровь обеих женщин оказалась совместимой.

Через три дня в клинике профессора Федорова, хорошо понимавшего, какое значение может иметь успех Шамова, было произведено переливание крови.

Еще через пять дней больную оперировали. Её состояние с момента переливания настолько улучшилось, что хирург мог спокойно приступить к операции.

Так впервые в России было сделано переливание с применением точного учета групп крови.

Эта трансфузия явилась крупнейшим научным событием.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции наука в нашей стране стала делом, близким всему народу. Советская власть создала для нее наиболее благоприятные условия.

Вместе со всеми другими научными проблемами быстро двинулась вперед и разработка проблемы переливания крови.

В 1919 году, когда Шамов сделал свое первое переливание, в Советской стране не было ни одного института по переливанию крови, ни одной станции, ни одного пункта.

А уже в 1940 году насчитывалось свыше десятка институтов и до тысячи пятисот станций и пунктов так называемой службы крови.

Лимоннокислый натр предотвращает свертывание крови. Это открытие позволило собирать кровь и затем спокойно, без спешки, вливать её больным в нужном количестве, даже спустя три-четыре часа после получения ее у донора.

Но было бы еще лучше, если бы банка с кровью хранилась где-нибудь в шкафу не три-четыре часа, а три-четыре дня, а то и три-четыре недели. И чтобы через три-четыре недели кровь оставалась совершенно годной для использования. Тогда можно было бы заготовлять кровь в больницах и всегда иметь ее запасы. Нужно было только найти способ сохранить кровь, найти метод ее консервирования.

Для этого надо было выяснить, что происходит с кровью при всевозможных температурных и других условиях хранения. Надо было знать, что происходит не вообще с кровью, а с каждой ее составной частью: с плазмой, сывороткой, эритроцитами, лейкоцитами, с кровяными пластинками и разными химическими веществами, находящимися в ней.

Это оказалось очень сложной задачей. Ни в одной стране, вплоть до первой мировой войны, не рождалась даже идея консервирования крови. А если появлялись иногда рассуждения на эту тему, то они носили больше характер пожеланий или надежд, без практических предложений.

Между тем, почти 80 лет назад, значит, задолго до открытия групп крови, задолго до введения в практику лимоннокислого натра русским хирургом Сутугиным была высказана замечательнейшая мысль о том, что кровь можно собирать и хранить много дней, и она будет оставаться годной для переливания.

Сутугин не ограничился одним теоретическим изложением идеи. Он проделал в большом количестве переливания крови, которую за семь дней до того извлекли из вены. И трансфузии проходили совершенно благополучно, без осложнений.

Разумеется, эти переливания производились не на людях. Да они и не могли применяться широко к людям. Ведь 80 лет назад не знали ничего о группах крови. Не знал этого и Сутугин. Случаи отдельных удач не искупали большого числа смертельных исходов. И Сутугин не мог себе позволить рисковать жизнью больных.

Опытам с переливанием крови подвергались собаки, на которых он доказал, что хранившаяся до семи дней кровь обладает тем же оживляющим действием, как и кровь, только что выпущенная.

Как же ему удавалось консервировать кровь на такой довольно длительный срок?

Сутугин освобождал кровь от фибрина, т. е. дефибринировал ее, потом помещал ее в условия низкой температуры, до нуля градусов. И хотя все это было несовершенно и соответствовало лишь тем первым шагам, которые делала наука трансфузии крови, сама идея консервирования далеко опередила свое время. Она являлась мыслью будущего.

Лишь в 1930 году задача консервирования крови стала на твердую почву. Раньше, чем кто-либо это сделал за рубежом, совершенно самостоятельно и полноценно ее разрешили советские исследователи. В числе их прежде всего надо назвать Н. Г. Беленького.

Он разработал такой способ консервирования, при котором кровь не теряет своих свойств в течение четырех недель.

Способ Беленького и его помощников называется глюкозоцитратным. Из самого названия видно, что лимоннокислый натр специальным способом связали с сахаристым веществом - глюкозой.

Другой советский исследователь, Балаховский, пошел по пути присоединения к цитрату некоторого количества физиологического раствора.

Группа сотрудников Центрального института переливания крови после многочисленных опытов составила особую жидкость, которая консервирует кровь. Эта жидкость получила название "жидкость ЦИПК".

Методов консервирования крови много. Каждый из них имеет и свои достоинства и свои недостатки. Какой же метод применять? Это зависит от тех или иных обстоятельств. Иногда хорош один метод, иногда другой.

Вопрос о наилучшем способе консервирования крови - один из серьезнейших во всей проблеме переливания крови. Недаром на недавних международных конгрессах по переливанию крови в Риме и Париже самый большой интерес вызвали доклады советских ученых, посвященные этому вопросу. Доклады содержали много новых очень важных фактов. Но особенное внимание привлекли к себе замечательные работы советских ученых, связанные с переливанием трупной крови.

Представьте себе крупное лечебное учреждение в большом городе - институт скорой помощи. Пройдите в приемный покой такого учреждения. Вы увидите, что здесь почти непрерывно нужна помощь врача. Помимо тех, кто нуждается в срочной операции, сюда доставляются и пострадавшие от различных катастроф - транспортных и других.

Двери приемного покоя в течение дня открываются много раз. Входят служители скорой помощи с носилками. В теле лежащих на носилках еще теплится жизнь.

Теперь представьте себе длинный хлопотливый день. Много работы приносит он и дежурному врачу, и палатным врачам отделения, и ассистентам, и профессору, руководящему всей этой работой. В такой день они почти не отходят от операционного стола. И вот поздно вечером доставляют человека, поранившего себя нечаянным выстрелом. Стенка брюшной полости у него пробита пулей. Профессор проверяет пульс. Но пульса почти нет. Произошло внутреннее кровоизлияние. Очевидно, прострелей крупный кровеносный сосуд. Кровь вытекла в брюшную полость. Требуется срочная операция, чтобы зашить ранения органов и сосудов. Но одновременно нужно немедленно произвести и переливание крови, иначе спасение невозможно.

Сделаны вое распоряжения. Донор вызван и должен явиться с минуты на минуту. Консервировать кровь тогда еще не умели.

И вдруг состояние больного резко ухудшается. Больше с переливанием крови медлить нельзя. Каждая секунда решает вопрос жизни и смерти, а донора еще нет. Как быть?

И тут профессора вдруг осеняет смелая мысль. Только что привезли в приемный покой человека с тяжелыми повреждениями, сбитого ударом автомобиля. Его доставили живым, но несмотря на оказанную помощь, он скончался в приемном покое. Профессор мгновенно решает: взять кровь умершего и перелить ее раненому.

Через час все кончено: и операция сделана, и произведено переливание. У раненого появляется хороший пульс, а сердце, как ни в чем не бывало, разносит кровь, взятую у трупа, по всем уголкам тела спасенного человека.

Конечно, кровь живого и кровь мертвого были предварительно проверены на совместимость их групп.

Представив себе вое это, вы поймете то, что лишь в несколько иных условиях было сделано в 1930 году в Московском институте им. Склифосовского.

В том же 1930 году состоялся четвертый съезд хирургов Украины. На нем московские хирурги сообщили уже о семи случаях переливания трупной крови. Все они дали весьма благоприятный для больных результат.

Переливание трупной крови человеку было новостью для участников съезда. Что касается самой идеи использования трупной крови, то она уже имела свою историю.

Советский ученый, уже знакомый нам профессор В. Н. Шамов, года за три до украинского съезда проделал такой опыт. Он выпустил из собаки девяносто процентов общего количества ее крови, попросту говоря, почти всю кровь. Это было совершенно смертельно для животного. Когда собака умирала, - у нее уже угасало дыхание, толчки сердца едва прослушивались, зрачки не реагировали на свет, не сокращались, - ей ввели кровь другой собаки, которая десять часов назад была умерщвлена. И обескровленная собака воскресла, точно ей перелили обыкновенную живую кровь, взятую у живого существа, а не кровь из трупа собаки.

В институте им. Склифосовского знали про эти опыты Шамова и там впервые практически применили их к человеку.

Но ведь в трупе наступают посмертные изменения, явления разложения и распада. Кровь должна сразу же подвергаться этим изменениям. Как же можно подобную кровь безнаказанно вводить в живой человеческий организм?

Все эти опасения оказались напрасными. Проверка показала, 41 о красные кровяные тельца трупной крови нормально выполняли функцию носителей кислорода, а белые кровяные тельца - лейкоциты, сохраняли свою фагоцитарную способность, т. е. способность передвижения, захвата и уничтожения чужеродных частиц. Плазма тоже оставалась пригодной.

Выяснилось не только это. Исследователи внезапно наткнулись даже на некоторые практические преимущества в использовании крови умерших перед кровью живых.

Так, количество крови от одного мертвого донора, если можно так назвать труп, достигает трех-четырех литров, а у живого донора берут в один раз триста-четыреста граммов. Значит, один труп заменят восемь-десять доноров.

Но преимущества этого способа не только в количестве получаемой крови.

Однажды в клинике Института неотложной помощи оперировали больного язвой желудка. Больной был настолько истощен, что одновременно с операцией ему произвели переливание крови. Ввели ее целый литр.

Переливание сделали со всеми мерами предосторожности. И о совместимости не забыли. И все-таки больному стало не по себе: появились, хотя и в слабой форме, головная боль, побледнение и легкие судороги, т. е. то, что называется осложнениями после переливания.

Эти осложнения возникли оттого, что кровь для переливания Взяли у нескольких доноров. Кровь была, разумеется, совместимая. Но ведь в крови, кроме эритроцитов и сыворотки, есть еще и фибрин, и кровяные пластинки, и белки, и мочевина, и липоиды, и углеводы, и еще множество веществ, совместимость которых, даже у людей одной и той же группы, не вполне изучена. Кровь имеет еще много тайн, пока ускользающих от наблюдения. Чем больше число доноров, тем возможнее неожиданности. Значит, все же лучше переливать кровь от одного донора, а не от нескольких. Однако у здорового человека можно обычно взять до поллитра крови - это максимум. У трупа можно взять, как мы уже говорили, до четырех литров. Это уменьшает возможность осложнений.

Но кроме того, у трупной крови есть еще одно выгодное качество, которое заставляет иногда оказывать трупной крови предпочтение перед кровью живых.

Во время Великой Отечественной войны потребность в переливаемой крови стала огромной. Кровь особенно нужна была на фронте: в полковых перевязочных пунктах, в медсанбатах, в полевых госпиталях и даже на самой передовой линии.

Ведь каждый раненый - это человек, потерявший кровь. Среди них немало таких, которых может спасти только немедленное введение крови взамен той, которая в большом количестве ушла из разорванных, простреленных, пробитых артерий и вен.

Кроме того, у раненых нередко наблюдается особое состояние, которое угрожает их жизни. Возникновение этого состояния тоже связано с изменениями, происходящими в крови, хотя крови при этом теряется не так уж много. Это состояние называется шоковым. Вся беда в том, что человека в подобном состоянии нельзя оперировать, как бы операция ни была нужна.

Шок - дословно значит удар, точнее сказать, это болевой удар по центральной нервной системе. Удар этот может быть результатом ранения пулей, осколком снаряда, мины. Кажется, что при шоке сердце останавливается из-за отсутствия крови. Кровь как бы еле-еле движется и словно совсем исчезает из больших артерий, вен и сердца. Она застаивается в брюшной полости, в печени, селезенке. Получается то, что носит название расстройства кровообращения. Виновата в этом нервная система, которая при ранении как бы дезорганизуется болью. При шоке нервные центры перестают нормально управлять органами тела, в том числе и сердечно-сосудистой системой.

А между тем жизнь тела требует непрестанного нормального движения крови. Кровь должна обежать весь свой путь в двадцать три секунды, а в сутки сделать свыше трех тысяч таких кругов.

Если это движение нарушается, то возникают разные неприятные явления: значительно падает кровяное давление; кровь перестает нормально разноситься по телу и снабжать все ткани, все клетки кислородом и питательными веществами; жизнь медленно замирает, как бы тлеет слабым огоньком, грозящим вот-вот потухнуть. Все это происходит под влиянием травматического шока, т. е. шока от ушиба, от разрушения тканей. При таких условиях добавлять организму, который и без того обессилен, еще тяжесть оперативного вмешательства, недопустимо. Это значит - идти на огромный риск. Оперируемый может умереть на столе.

А операция все-таки срочно нужна. Как же быть?

Переливание крови в случае шока меняет положение.

Все начинает чудесным образом поворачиваться, как бывает при обратной съемке в кино: кровь возвращается в кровеносное русло, кровяное давление повышается, из глубины брюшных органов застоявшаяся кровь в нарастающем количестве поступает в общий поток. Работа сердца приближается к нормальной. Все становится на свое место, жизнь восстанавливается. Теперь уже можно приступить к операции.

Но ведь таких случаев потери крови при ранениях и таких случаев шокового состояния во время больших сражений бывает буквально сотни и тысячи. Значит, и крови для переливания требуется большое количество.

Все многочисленные институты переливания крови, их филиалы, станции и пункты заготовляли во всех городах Советского Союза спасительную темнокрасную жидкость. Советские врачи, ученые, исследователи самоотверженно боролись за выполнение благороднейшей задачи и стремились снабдить Советскую Армию этим ценнейшим лечебным средством. В стеклянных банках везли раненым жизнь.

Но это все было бы напрасным, если бы не лимоннокислый натрий и другие вещества - все эти так называемые стабилизаторы, которые не позволяют крови свертываться.

Только благодаря применению стабилизаторов стало возможным сохранять кровь, консервировать ее на срок от двух до четырех недель.

К сожалению, все стабилизаторы имеют один недостаток.

Несмотря на тщательный учет совместимости, применение стабилизированной крови для переливания все же нередко сопровождается осложнениями: то рвотой, то сердцебиением, то головными болями и повышением температуры. Конечно, все это происходит в гораздо меньшей степени, чем в случае несовместимости групп крови. Но и в слабой форме такие явления нежелательны. Вызываются они как самими стабилизаторами, так и солевой жидкостью, в которой растворяются стабилизаторы. И то и другое не безразлично для организма, особенно для истощенного обескровленного.

Значит, было бы лучше всего пользоваться кровью, которая с нуждается в стабилизаторах. И вот такой кровью оказалась Рупная кровь. Именно она обладает подобным преимуществом.

Обнаружили это. Совершенно неожиданно, спустя много времени после того, как стали ею пользоваться.

Трупную кровь перед применением нужно, разумеется, тщательно исследовать. Даже у живого человека мало только спросить, нет ли у него какой-нибудь болезни; надо его обязательно обследовать. Значит, прежде чем перелить кровь трупа, надо предварительно проверить, не содержатся ли в ней возбудители какой-либо заразной болезни. А уже после такого контроля с трупной кровью поступали как с обычной: консервировали путем добавления стабилизатора.

И вот здесь-то наблюдательность доктора Скундиной, работавшей в институте им. Склифосовского, и привела к неожиданному открытию.

Однажды она разлила свежую кровь только что умерших в пробирки и собралась перенести их в лабораторию, чтобы исследовать. Но Скундиной помешали. Ее срочно вызвали по какому-то делу. Она оставила пробирки и вышла. Ее отсутствие продолжалось два часа. Что могло за это время произойти с кровью? За это время она должна была обязательно свернуться.

Скундина, вернувшись, не увидела никакого свертывания. Кровь в пробирках попрежнему была жидкой, без сгустков, точно ее только что влили. И это без каких-либо стабилизаторов.

Подобное явление не могло не остановить на себе внимания наблюдательного ученого.

Началось изучение этого удивительного факта. И тогда выяснилось, что кровь трупа действительно не нуждается ни в каких стабилизаторах. Она может храниться до трех недель, не образовывая сгустков. А если сгустки и образовывались, как это иногда наблюдается в самом начале, в течение первых часов после смерти, то вскоре они снова превращались в жидкую кровь.

Следовательно, переливание трупной крови почти лишено всяких, даже незначительных осложнений, связанных с применением стабилизаторов. Недаром две тысячи пятьсот случаев переливания трупной крови, произведенных еще до 1940 года, и много тысяч случаев после 1940 года прошли весьма благополучно. Они дали в шесть раз меньше осложнений, чем при переливинии крови, взятой от живых доноров.

Почему кровь трупа обладает свойством не свертываться? Это очень интересный вопрос. Однако исчерпывающий и точный ответ на него еще не получен.

Наиболее удовлетворительное объяснение дали наши ученые Брюхоненко и Янковский.

Свертывание крови происходит благодаря нахождению в ней особого вещества - тромбина. Когда же человек умирает, то, по мнению Брюхоненко и Янковского, из-печени, селезенки, из костного мозга, особенно из легких, выделяется в кровь особый фермент. Его можно назвать антитромбином.

Этот фермент связывает тромбин. А при отсутствии свободного тромбина свертывание не может произойти. Вот почему трупная кровь не свертывается и без стабилизатора.

Конечно, это очень хорошее свойство. Однако, использовать такое ценное качество для полной замены крови живых доноров нельзя. Дело в том, что получение трупной крови неизбежно ограничено. Кроме того, не всякая трупная кровь пригодна для лечебных целей. Кровь людей, умерших после длительной агонии, так же как и тех, кто умер от заразных заболеваний и от повреждений, сопровождавшихся размозжением крупных кровеносных сосудов, не может быть использована для переливания.

Таким образом, живой донор остается основным источником для трансфузии крови. Значит, нужны стабилизаторы.

Пересылка крови доступна в широких масштабах только благодаря стабилизаторам. И прежде всего благодаря лимоннокислому натрию.

Уже несколько дней мастер одного завода Арсентий Михайлович Снегирев чувствовал себя неважно: одолевала слабость, болела голова, исчез аппетит, хотелось все время лежать. Температура к вечеру поднималась, хотя не высоко - градусов до 37-37,5.

Еще через несколько дней Арсентий Михайлович слег по-настоящему. Температура достигала 38 градусов и выше. Временами помрачалось сознание. Вскоре врачи установили, что у мистера брюшной тиф.

Болезнь тянулась уже с месяц и протекала тяжело. Появились осложнения со стороны легких, печени, суставов. Врачи применяли все средства, но улучшения не наступало. Хотя крепкий организм боролся с болезнью, однако положение ухудшалось. И вот тогда лечившему его доктору Баташеву пришла в голову мысль, связанная с проблемой иммунитета. Это была интересная, очень своеобразная мысль.

Иммунитет означает невосприимчивость к той или иной болезни. Известно, что во время эпидемий заболевают не все. Есть люди, которые не заражаются, а заразившись, очень легко, почти незаметно переносят болезнь. Симптомы болезни выражены у них слабо. Это значит, что у таких людей существует иммунитет к данной болезни. Его можно назвать врожденным иммунитетом.

Человек, перенесший инфекционное заболевание, допустим, сыпной тиф, даже если болезнь протекала в тяжелой ферме, в Дальнейшем уже не заболеет, а если и заболеет, то в легкой Форме. Человек стал невосприимчивым или маловосприимчивым к сыпному тифу. У него образовался иммунитет. Но этот иммунитет уже не врожденный, а естественно приобретенный.

Что такое вакцина? Это препарат из ослабленных или убитых болезнетворных микробов. Впрыскивание вакцины есть не что иное, как прививка болезни, только в ослабленной, легкой форме. Тот, кому вакцина впрыскивается, как бы переносит болезнь, после чего у него появляется иммунитет. Но это уже будет искусственно приобретенный иммунитет. Если человек, которому впрыскивали, допустим, противодизентерийную вакцину, потом заболел настоящей дизентерией, то заболевание пройдет легче и закончится скорее.

Что же происходит в организме, когда в нем создается иммунитет? В чем тут дело? Какие процессы в организме ведут к возникновению состояния невосприимчивости?

Как мы уже знаем, в крови, наряду с красными кровяными тельцами, имеются и бесцветные кровяные тельца, или лейкоциты. Это тоже клетки, отличающиеся подвижностью, способностью самостоятельно передвигаться. Они могут проходить сквозь стенки кровеносных и лимфатических сосудов и продвигаться в разных направлениях. По двигаются лейкоциты не беспорядочно. Они направляются к тем чужеродным веществам, которые попадают в организм - будь это заноза или микроб. Лейкоциты захватывают все постороннее: если это микроб, то внутри лейкоцита он часто погибает - переваривается и уничтожается. Поэтому лейкоциты, которые уничтожают микробов, получили название фагоцитов, т. е. пожирателей клеток, от греческих слов "фаю" - пожирать и "цитос" - клетка.

Значит, невосприимчивость к болезни заключается в том, что белые кровяные тельца уничтожают возбудителей болезни, не дают им размножаться. Если лейкоциты почему-либо не уничтожают болезнетворных микробов, то отсутствует и невосприимчивость. Микробы могут размножаться, болезнь развивается.

Так объясняет сущность иммунитета фагоцитарная теория. Ее создал великий русский биолог Илья Ильич Мечников. Она имела огромное значение для успехов медицины.

Но множество фактов указывало на то, что фагоцитарная теория не всеобъемлюща, не вое может объяснить.

Если взять каплю свежей сыворотки крови кролика и поместить туда бактерии сибирской язвы, то вскоре можно заметить, как они уменьшаются в числе, изменяются, а затем гибнут. Но ведь в сыворотке нет ни одного белого кровяного тельца, ни одного лейкоцита. Значит, в данном случае иммунитет, невосприимчивость кролика к сибирской язве, будет зависеть уже не от лейкоцита, а от сыворотки, от каких-то веществ, находящихся в ней. Так появилась сывороточная, или гуморальная, теория иммунитета (от слова "гумор" - жидкость). Но и гуморальная теория, как и фагоцитарная, не объясняет всех явлений иммунитета. В одной советской лаборатории был проделан следующий опыт. Брюшнотифозную вакцину, то есть препарат, содержащий тифозные микробы в чрезвычайно ослабленном виде, обычно в убитом виде, впрыснули под кожу кролика. Через несколько часов определили количество защитных веществ, агглютининов, в сыворотке крови. После вакцинации их стало в два раза больше. Затем кролику такую же вакцину ввели еще раз, но уже не под кожу, а в пространство под так называемой паутинной оболочкой головного мозга. Что произошло с агглютининами? В сыворотке крови их оказалось в пятнадцать раз больше, чем после подкожного введения вакцины.

Как понять причину такого увеличения? Надо допустить, что действие вакцины непосредственно на мозговые клетки вызвало усиление их функций. Поток нервных импульсов повлиял на те тканевые элементы тела, которые вырабатывают защитные вещества - антитела, агглютинины, антитоксины. И в результате этого у животного образовался иммунитет, во много раз более выраженный, чем при обычном введении вакцины.

Таким образом, степень невосприимчивости к болезни зависела от участия нервной системы в процессах иммунизации, в процессах образования защитных факторов организма.

Был проделан еще один очень интересный опыт.

В лапу собаки впрыснули столбнячный токсин, яд, вырабатываемый микробами, вызывающими столбняк - опасную, смертельную болезнь. У собаки развился столбняк, приведший ее к гибели. С другой собакой поступили несколько иначе. Ей тоже ввели в лапу столбнячный токсин, но одновременно туда же впрыснули и раствор новокаина.

Что произошло дальше? Прошли все сроки и никакого столбняка у животного не обнаружилось. Оно осталось здоровым.

Дело в том, что новокаин - это вещество, лишающее нервные волокна их чувствительности, их восприимчивости к раздражениям. Новокаин в том месте, куда он впрыснут, как бы выключает нервную ткань из процессов жизнедеятельности. Благодаря этому заболевание и не развилось.

Значит, без участия нервной системы не могла возникнуть реакция организма на столбнячный яд.

Все это можно понять, если допустить, что процессы иммунитета зависят от нервной системы.

Такое толкование вполне соответствует учению Павлова о ведущей роли нервной системы в организме.

Это не значит, конечно, что тем самым отпадает значение фагоцитоза или защитных веществ крови и тканей в явлениях иммунитета. И фагоциты, и антитела не представляют собой нечто независимое, самостоятельное. Их деятельность зависит от нервной системы. И в процессах, обусловливающих сопротивление организма инфекционным заболеваниям, именно они осуществляют важнейшие функции защиты, регулируемые головным мозгом. Защитные вещества сывороток, как мы сказали, носят Разные названия - антитоксины, антитела, агглютинины, опсонины. В крови человека, перенесшего болезнь и получившего иммунитет к ней, таких веществ обычно больше, чем в крови у немевшего.

Теперь вернемся к больному мастеру. Мысль, которая пришла в голову доктору Баташеву, сводилась к тому, чтобы перелить больному кровь иммунизированного донора, т. е. донора, приобревшего иммунитет к брюшному тифу.

Если донору ввести некоторое количество убитых брюшнотифозных палочек, то у него вскоре обнаружится легкое недомогание, сопровождающееся даже повышением температуры. Это очень слабая форма болезни, с которой организм справляется без труда. Через день-два наступает нормальное состояние. Болезнь кончилась, организм победил. А в крови выздоровевшего образовалось много защитных веществ. Донор стал иммунизированным.

Кровь такого донора доктор Баташев и перелил Снегиреву. Уже спустя некоторое время можно было заметить, что в положении больного наступило улучшение. Болезнь продолжалась, но она уже потеряла свои грозные проявления.

Через три дня такое же переливание было повторено. И опять результат обрадовал врача. Больной шел к выздоровлению. Температура с каждым днем понижалась.

Спустя три недели, мастер уже сидел на кровати. А еще через неделю он готовился к выписке домой.

Доктор Баташев избавил его от опасности тяжелой затяжной болезни, от осложнений, от угрозы смерти.

Надо сказать, что это не исключительный случай.

21 декабря 1949 года в Ленинградском институте переливания крови открылась созванная Министерством здравоохранения РСФСР научная конференция. В плане ее работ одним из программных вопросов стояла проблема иммунотрансфузии. И уже в первые дни участники конференции услышали очень много интересного.

С докладами выступили бактериологи, специалисты по инфекционным заболеваниям, специалисты по детским заразным болезням, специалисты по переливанию крови. С кафедры звучали голоса врачей из различных городов и областей.

С каждым выступлением становилось все яснее, что идея лечения инфекционных заболеваний с помощью переливания крови иммунизированных доноров - идея жизненная, что она уже выходит за стены лабораторий и, вероятно, вскоре займет свое место среди лечебных практических мероприятий. В лабораториях, клиниках, больницах, исследовательских учреждениях выковывается новое оружие против ряда заразных болезней.

Речь шла не об отдельных случаях. Наблюдения были проведены в большом масштабе, охватывали сотни больных детей и показали, что после переливания иммунизированной крови течение болезни, если и не всегда обрывается, то в большинстве случаев становится легче, бывает меньше осложнений, заметно ускоряется выздоровление.

Конечно еще не все вопросы решены, есть еще много неудач даже и при брюшном тифе, при коклюше, при дизентерии, при скарлатине, не говоря уже о сыпном тифе, о тяжелых случаях малярии, паратифе. Следовательно, не надо делать слишком смелых выводов.

Однако сути дела это не меняет. Использование донора в качестве живой лаборатории, вырабатывающей лечебные противоинфекционные вещества, представляет своеобразный метод, указывающий на большие вполне обоснованные перспективы, заложенные в методе переливания крови. Но есть еще одна интересная сторона, которая открывается в области трансфузии.

Случай с ребенком, заболевшим так называемой ксерофтальмией, может служить подтверждением этому. Врачу, осмотревшему больного мальчика, предстояла чрезвычайно тяжелая задача. Он должен был сказать стоявшей перед ним матери его малолетнего пациента, что ее ребенок, который уже потерял зрение на правый глаз, неизбежно ослепнет и на левый.

Болезнь, как мы сказали, носила название ксерофтальмии. За этим латинским словом скрывается страшный смысл: высыхание роговой оболочки глаза, за которым обычно следует изъязвление этой оболочки и другие тяжелые последствия. Клетки чудесного и тонкого аппарата, который передает мозгу все разнообразие и все краски видимого мира, теряют влагу. В них вода не удерживается, они уплотняются, сохнут, как бы деревянеют. Разумеется, такие клетки лишаются своих свойств и становятся не пригодными для выполнения о зрительной функции. Зрение гибнет.

Врач записывал в истории болезни данные осмотра ребенка. Он медленно водил пером по бумаге, стараясь оттянуть время, не решаясь открыть печальную истину матери. Она стояла перед стазом и смотрела на доктора с выражением отчаяния и надежды.

И вдруг, когда врач уже открыл было рот, чтобы произнести страшные слова о слепоте, внезапная мысль мелькнула в его голове.

И он сказал матери совсем не то, что собирался сказать.

- Приведите его сегодня к нам в клинику в три часа, - сказал он. - Мы его примем и будем лечить. Не опаздывайте только.

Ровно в три часа ребенок уже занимал отведенное ему в палате место. А спустя неделю его выписали домой. Он шел по улице, уже различая людей, автобусы, дома. Мать вела его, беспредельно счастливая.

Правый, слепой глаз таким и остался. Но угроза второму глазу была устранена. Глаз уже потерял свой безжизненный вид. Ткани его приобрели нормальную упругость, если и не в полной мере, то в такой, которая свидетельствовала о бесспорности выздоровления.

Что же сделал врач? Мысль, которая внезапно мелькнула в его голове, была мыслью о переливании крови. Именно она родилась вдруг, как надежда на спасение второго глаза ребенка. Но это переливание должно было быть необычным.

Существуют особые вещества, наличие которых в пище необходимо хотя бы в ничтожных количествах. Называются они витаминами. Среди известных и изученных витаминов имеется витамин А. Он содержится в жирах и особенно его много в рыбьем жире. Он имеет близкое отношение к процессам роста. Для нас интересно сейчас то, что витамин А является также средством против ксерофтальмии.

У ребенка болезнь зашла далеко. Спасти глаз могло только быстрое прекращение процесса высыхания. А для этого требовалось введение в организм сразу огромного количества витамина.

Но как ввести ребенку подобную дозу? Витамина А в чистом виде, пригодного для впрыскивания в кровь или под кожу, тогда еще не было. Дать в один прием колоссальную порцию рыбьего жира конечно невозможно.

Неожиданная мысль врача заключалась в том, что он придумал способ снабдить организм ребенка в тот же день огромным количеством витамина А и притом в наиболее усвояемой форме.

За два часа до переливания крови врач предложил донору выпить целый стакан рыбьего жира. Такую порцию, которую может принять только здоровый взрослый человек, донор проглотил вполне благополучно.

К моменту переливания кровь донора была перенасыщена витамином А, всосавшимся из кишечника. Это подтвердил и контрольный анализ лаборатории. Вместе с перелитой порцией крови донора в организм ребенка сразу перешла такая доза витамина А, которая оказалась вполне достаточной для необходимого целебного эффекта, для остановки ксерофтальмического процесса.

Так был спасен глаз маленького пациента.

Конечно, надо помнить, что подобный способ пригоден лишь в редких случаях. Не всегда, пройдя организм донора, тот или иной препарат появится в крови в должном и неизменном виде. Но когда ничего другого не остается и есть только один путь - провести лекарственное вещество через донора, как через живую лабораторию, - то можно попытаться прибегнуть и к нему.

И кто знает, может быть такому методу еще предстоит большое будущее.

Кровь можно вливать в вену, можно вливать и в артерию. Точно так же кровь можно брать у донора из вены, а можно и из артерии.

Что лучше?

Вспомним путь крови в теле человека.

Главный двигатель в системе кровообращения - сердце. Это полый орган, величиной примерно с кулак того лица, кому сердце принадлежит. Сплошная перегородка сверху вниз делит его на две половины: правую и левую. Иногда их так и называют: правое сердце, левое сердце. Каждая половина состоит из двух частей, сообщающихся между собой: верхней - предсердия и нижней - желудочка.

Таким образом, у сердца есть правое и левое предсердия, правый и левый желудочки.

День и ночь, не останавливаясь, сердце сжимается и разжимается. Когда сердце сжимается, оно выталкивает кровь из своих желудочков.

Из левого желудочка кровь сразу попадает в аорту, самую большую артерию, а оттуда во все остальные артерии. Артерии несут кровь от сердца. По ним кровь, свежая, окисленная, яркого цвета, разносится по всему телу.

Кровь отработанная, темная, несущая углекислоту и другие клеточные отходы, по венам собирается к сердцу. Две большие полые вены вливают эту кровь в правое предсердие, а оттуда - в правый желудочек. Так заканчивается большой круг кровообращения.

Теперь отработанная кровь должна набрать кислород. Она может это сделать только в легких. Кровь из правого желудочка, как только он сожмется, мчится в легкие, а оттуда окисленная бежит в левое предсердие и затем в левый желудочек.

В левом предсердии заканчивается малый круг кровообращения.

А что делается с кровью, когда желудочки сердца разжимаются? Кровь как раз в эти моменты и переливается из предсердий в желудочки. Иначе, при следующем сжимании сердца, в желудочках было бы пусто. А тогда и сердцу, значит, нечего было бы гнать в аорту и артерии.

Артерии и вены соединяют между собой капилляры. Капилляры - это мельчайшие кровеносные сосуды. Их стенки состоят из одного лишь слоя клеток. Это самая тончайшая стенка: просвет капилляра необыкновенно узок. Как в старинных городках попадаются такие тесные улички, где две тележки разъехаться не могут, так и в капилляре не могут двигаться рядом два красных кровяных тельца - не хватает места. А ведь красные тельца такие крохотные, что на кончике булавки их помещается огромное количество.

Капилляры чрезвычайно важны для жизни. Именно через их стенки передаются в клетки кислород и все питательные вещества, принесенные кровью. Каждая артерия распадается на эти капилляры и ими заканчивается.

Как же капилляры соединяются с венами? Капилляры превращаются сначала в маленькие вены, потом маленькие вены сливаются в вены все более крупные.

Артерии и вены, таким образом, составляют единую, непрерывную кровеносную систему.

Ясно, что куда бы вы ни вливали кровь, это существенного значения иметь не будет. Особенно, если вспомнить, что кровь совершает в теле полный круг по артериям и венам всего за 23 секунды. Вольете вы кровь в вену, а она через несколько секунд уже в артерии. Вольете в артерию, а она уже бежит по вене.

Почему же, однако, кровь берут из вены и вливают в вену?

Потому что вена для этих -процедур более удобна. Стенки вен, во-первых, тоньше стенок артерий. Во-вторых, они менее эластичны, менее упруги, не так ускользают из-под иглы; в стенку вены легче попасть иглой, чем в стенку артерии. А если нужно обнажить вену, выделить ее из тканей, то это тоже проще, чем такая же операция над артерией.

А можно ли влить кровь прямо в сердце?

Можно. Иглой прокалывают стенку грудной клетки и продвигают иглу в полость сердца. Затем к игле присоединяют трубку, идущую от банки с кровью, и производят вливание.

Делать это, разумеется, нелегко. Не каждый врач и даже не каждый хирург возьмутся за это, да и то не без опаски.

Такое переливание делают только в самых исключительных случаях, когда, например, налицо огромная кровопотеря, и вопрос жизни решается буквально минутами, а то и секундами.

Только в таких редких случаях можно пойти на переливание крови прямо в сердце.

Однажды в больницу доставили человека, упавшего в котел с кипящей водой. У него оказались обожженными спина и ноги. Это был ожог третьей степени, очень тяжелый. Пульс едва прощупывался, сердце плохо работало.

Этому человеку сделали тотчас же переливание. Но в стеклянной "колбе жизни" была не темная жидкость, не кровь, а светлая жидкость, чуть-чуть желтоватая, янтарного оттенка. Больному перелили не кровь, а плазму крови.

При ожогах на пораженных местах образуется много сукровицы, или, выражаясь научным языком, много серозно-слизистого отделяемого. Тело теряет много жидкости. В результате кровь в сосудах сгущается, и сердцу трудно продвигать такую сгущенную кровь.

Чтобы облегчить его работу, надо разжижить кровь. Для этого лучше всего влить только плазму или сыворотку без всей массы плотных эритроцитов и лейкоцитов.

В клинику внутренних болезней поступила больная. Лечащий врач сделал ей переливание, но опять-таки необычное. Из стеклянной колбы по трубке в вену текло что-то темное, густое. Это была масса, состоявшая из одних эритроцитов.

И в данном случае врач поступил вполне правильно. Больная страдала малокровием. У нее в крови было мало красных кровяных телец, ей нехватало эритроцитов, а плазмы было вполне достаточно.

Значит, иногда полезней переливать какую-нибудь составную часть крови - плазму, сыворотку, эритроциты, а не всю кровь целиком.

Плазма и сыворотка удобны еще тем, что при их переливании не так уж необходим учет совместимости групп. Ни плазма, ни сыворотка не содержат эритроцитов, а ведь агглютинируются несовместимой кровью именно эритроциты. Кроме того, плазма и сыворотка дольше сохраняются, чем цельная кровь. Их можно без опасений вливать в больших количествах.

Наконец, путем обезвоживания можно получить сухую плазму и сухую сыворотку, которые удобно пересылать почтой. Чтобы подготовить такой сухой препарат к переливанию, следует только развести его в дважды дестиллированной, т. е. совершенно чистой воде.

Советские ученые в Ленинградском институте переливания крови - Депп, Филатов, Богомолова, Шамов, Косумов, а также в Москве - Багдасаров, Дульцин, Розенберг, Балаховский, после долгих и сложных исследований нашли замечательно удобный способ изготовления сухой плазмы и сухой сыворотки, очень облегчивший их применение.

Эти ценные препараты крови принесли особенную пользу во время войны. Они шли на фронт в большом количестве.

Плазма и сыворотка называются кровозаменителями, или естественными заменителями крови. Ведь они являются естественной частью крови.

До известной степени к ним примыкает заменитель крови, предложенный ленинградским ученым И. Р. Петровым. Жидкость Петрова для трансфузии получила в период Великой Отечественной войны широкое распространение. Она состояла в основном из так называемого гипертонического раствора поваренной соли, в котором были растворены еще некоторые соли. Но самое главное - в эту жидкость добавляли кровь, полноценную донорскую кровь, но добавляли ее очень немного, всего десять процентов от общего количества вливаемого раствора.

И хотя крови добавляли немного, результат получался весьма успешный. Множество жизней советских воинов было спасено жидкостью Петрова.

Но есть и целиком искусственные заменители крови. Они носят разные названия: рингер-локковский раствор, раствор Норме, нормазодь, тутофизин, трансфузии, инфузин, коллоидный инфузин. Все они содержат питательные вещества, сходные по своим свойствам с питательными веществами крови.

Можно иногда использовать даже ту кровь, которая изливается, например, в брюшную полость при так называемых внутренних кровотечениях, при ранениях артерий и вен внутренних органов. Только надо эту кровь тщательно процедить сквозь стерильную марлю и профильтровать, чтобы в ней не оказалось даже мельчайших сгустков.

Разумеется, необходимо и предохранить ее от проникновения микробов.

Так наука о переливании крови стремится найти наиболее, удобные способы восстановления функций кровообращения, нарушенных из-за потери крови.

Как мы видим, кровезамещающих средств очень много. Но гематологи, специалисты по изучению крови, ищут все новых и новых заменителей. Почему же так велика потребность в подобных препаратах?

Объясняется это тем, что переливание крови в том или ином виде получает все большее распространение в лечебной практике. Это, естественно, требует увеличения запасов крови. Но запасы ее не безграничны. Значит, нужны кровезаменители.

Однако не всякие заменители могут считаться полноценными. Очень многие из них заменяют кровь только в незначительной степени.

Наилучшим заменителем, конечно, является сама сыворотка крови. Но брать ее, опять-таки, надо у доноров. Значит, и ее получение ограничено.

А между тем существуют колоссальнейшие, неисчерпаемые источники полноценного заменителя крови. Это сыворотка крови животных, например, коров, овец. От них можно получать сыворотку в любом количестве.

Почему же этого не делают? По очень простой причине. Человек, корова, овца, лошадь принадлежат к различным видам животного мира. Сыворотка различных представителей животного мира является несовместимой, или, как говорят в таких случаях, видовоспецифической. Выражается это в том, что сыворотка овцы или коровы склеивает красные кровяные тельца человека, вызывает ряд явлений, ведущих к тяжелому состоянию организма, даже к смерти.

Вот почему все попытки переливания крови от животных человеку приводили всегда только к гибели тех, кому переливали такую кровь.

Перед наукой стояли два факта, казавшиеся исключающими друг друга. Один - наличие огромных запасов благодетельной сыворотки крови животных, второй - видовая специфичность, делавшая эти запасы не доступными для использования во врачебной практике.

Исследователи всех стран бились над тем, чтобы найти способ применения крови животных для переливания людям. Это было бы замечательной победой научной мысли.

Только в наши дни пришло решение этой трудной задачи.

Очень много сделал в указанной области советский ученый Н. Г. Беленький. После ряда лет неустанного труда он добился того, что обработанная специальным способом сыворотка животных лишалась своих специфических, присущих ей свойств.

Чтобы проверить, действительно ли произошли изменения сыворотки в желаемом направлении, Беленький проделал множество опытов над склеиванием эритроцитов человека в полученной сыворотке. Опыты давали обнадеживающие результаты. Склеивания не происходило.

Но все это были только опыты. Они совершались в лабораториях, в пробирках с кровью и сывороткой, на стеклянных пластинках. Нужно было перейти к наблюдениям на людях.

Но какой человек согласится пойти на такой рискованный опыт? Беленький нашел такого человека. Это был - он сам. Ученый влил себе в кровь почти два стакана обработанной по его способу сыворотки коровы. Никакой отрицательной реакции не наступило, не было никаких признаков шока. Можно было подумать, что он влил себе сыворотку человеческой крови своей группы.

Таким образом, можно было считать, что видовая специфичность сыворотки, благодаря применению метода Беленького, резко ослаблялась, а может быть и уничтожалась.

После этого в ряде институтов было сделано множество переливаний подобной сыворотки при различных заболеваниях.

Особенно значительное число этих трансфузий было выполнено в Московском городском институте скорой помощи им. Склифософского под руководством проф. А. Арапова и результаты получились очень хорошие. Почти во всех случаях улучшалось состояние больных, которым переливали сыворотку. Важно также, что перелитая сыворотка вызывает усиление деятельности жизненноважных органов, т. е. является стимулятором. Это уже проверено на тысячах переливаний.

Весьма интересные сведения были опубликованы в конце 1953 года проф. Ф. Угловым и Л. Звягиным из хирургической клиники первого Ленинградского мединститута. В течение последних пяти лет они произвели людям с различного рода заболеваниями и при самых тяжелых операциях почти пятьсот переливаний сыворотки Беленького. Результат вполне удовлетворил хирургов. У всех больных наступало заметное улучшение общего состояния, так же как если бы им вливали полноценную кровь. Любопытно, что и здесь у больных наблюдался стимулирующий эффект после переливания.

Конечно, работы по превращению видовоспецифической сыворотки крупных сельскохозяйственных животных в видовонеспецифическую продолжаются.

Надо думать, что они приведут к цели, к полному решению проблемы. Этому поможет и улучшение способов исследования.

И тогда медицина получит в свое распоряжение огромные ресурсы высококачественного заменителя человеческой крови для спасительных переливаний.

Раскрытые силой человеческого ума целебные качества крови поставлены на службу здоровья человека. Дальнейшие научные исследования обнаружили в крови множество новых ценных свойств.

Всем известна болезнь - туберкулез легких. Заключается она в том, что в дыхательные органы попадают микробы, возбудители этой болезни, и там размножаются. В тяжелых случаях начинает разрушаться легочная ткань и, что особенно важно, те отделы ее, которые выполняют функцию дыхания, - альвеолы. Вследствие этого больным не хватает воздуха, при ходьбе и движениях у них возникает чувство удушья, очень тягостное.

Чем можно помочь в таких случаях? До сих пор единственным средством являлась так называемая кислородная подушка - резиновый мешок, наполненный кислородом, который можно вдыхать через присоединенную к подушке трубку.

Не так давно было предложено делать такого рода больным переливание крови. Кровь при этом берут не обычную, а с добавленной к ней перекисью водорода.

Что же в итоге получается? Перекись водорода, как известно, содержит много кислорода. В организме этот кислород постепенно отщепляется. Пока совершается процесс отщепления, кровь в избытке насыщена кислородом.

Так компенсируется выключение из дыхания части легкого, разрушенной туберкулезом. Если это и не излечивает человека от самой болезни, то во всяком случае улучшает состояние больного, сохраняет его силы, дает пострадавшему органу возможность несколько оправиться.

Мы уже говорили выше, что у раненых наблюдается иногда особое состояние, которое чрезвычайно угрожает их жизни. Это состояние называется шоковым. Беда в том, что человека в подобном состоянии нельзя оперировать, как бы операция ни была нужна.

При шоке кажется, будто сердце останавливается из-за отсутствия крови. Кровь как бы еле-еле движется и словно исчезает из больших артерий, вен и сердца. Она застаивается в глубине брюшной полости, в печени, в селезенке.

Повинна в этом, как мы указывали, нервная система. При шоке нервные центры перестают нормально управлять органами тела, в том числе и сердечно-сосудистой системой. Возникают расстройства кровообращения.

Отсюда - нехватка в снабжении органов кровью. А это означает недостаточное снабжение их кислородом. Недостаток же кислорода влечет за собой прекращение обмена веществ, то есть процессов питания в тканях. Вот почему шок так опасен.

Чем же можно быстро помочь возможному восстановлению обмена веществ? Введением крови, насыщенной кислородом. Значит, опять-таки нужно влить кровь с добавленной к ней перекисью водорода.

Иногда свойства крови используются в медицине и не для переливания.

К созданию очень интересного препарата привели работы еще одного сотрудника того же института - Богомоловой. Операция, произведенная в 1949 году больному с опухолью почки, лучше всего показывает значение этого препарата.

В клинику поступил пациент, у которого в левом боку имелось резкое выпячивание. Опытному врачу не стоило большого труда определить, что выпячивание происходит из-за огромного увеличения объема почки вследствие раковой опухоли. Почка была размером с голову взрослого человека.

Что с такой почкой надо делать? Конечно, удалить ее. И чем скорее, тем лучше.

Так и поступили. Операция прошла вполне удачно.

Но можно ли было считать, что все в данном случае кончилось благополучно? Нет. Злокачественная опухоль была удалена, но возникла новая опасность - кровотечение. Как ни тщательно хирург и его ассистент перевязывали кровоточащие сосуды, кровь продолжала заливать операционное поле. Это кровоточили мельчайшие артерии и вены из так называемой забрюшинной клетчатки, из брыжейки толстой кишки, из клетчатки, покрывающей нижнюю полую вену и аорту. Ничтожные по размерам, прежде спаянные с опухолью, а при операции пересеченные, они теперь сочились кровью и грозили опасной кровопотерей. Перевязка отдельных кровоточащих сосудов не изменяла положения.

Тогда пустили в ход желтоватое вещество, похожее на губку. Им на некоторое время покрыли всю кровоточащую поверхность.

А затем, как обычно после операции, закрыли рану и наложили повязку. Спустя еще некоторое, но значительно более продолжительное время хирург проверил состояние операционного поля. Все было в порядке. Кровотечение прекратилось.

Прекратило его желтоватое вещество, похожее на губку. Это была губка, состоящая из плазмы крови.

Благодаря работам Богомоловой этот препарат все шире входит в практику хирургов, как замечательное кровоостанавливающее средство, незаменимое там, где остальные способы менее Удобны и более хлопотливы.

Однажды автомобиль скорой помощи доставил в клинику человека, у которого ногу отрезало трамваем. Другая нога тоже были сильно повреждена. Хотя прошло всего несколько минут, пока приехала машина скорой помощи, но для таких ран и этого было достаточно: кровь неудержимо лилась на землю из обеих бедренных артерий. В приемном покое пострадавшему сразу перевязали артерии и сделали переливание крови. Это не помогло. Ему вскоре повторили переливание, но опять-таки безуспешно. Он умер тут же на столе.

Почему? Ему перелили мало крови?

Нет, крови влили ему вполне достаточно. Одновременно ему вводили и необходимые лекарства, чтобы поддержать деятельность сердца. Для его спасения сделано было все.

Этот человек умер потому, что есть граница быстрой, в короткий срок, потери крови, после которой уже не помогает никакое переливание, тем более, если его не применили немедленно.

Смерть у людей наступает, если такая потеря крови составляет больше трех процентов общего веса тела. Значит, для человека, который весит, например, шестьдесят килограммов, потеря в кратчайший срок двух-трех с половиной литров крови уже гибельна, если ее быстро не заместить кровью донора.

Тем не менее сколько бы и в какой угодно короткий срок человек ни потерял крови, надо всегда применять переливание. Были случаи, когда человек терял таким образом до четырех литров крови, и его все же удавалось спасти. Граница смертельной кровопотери не одинакова для всех людей. Она индивидуальна.

Также не всегда одинаковы как способность организма восстанавливать свои кровопотери, так и сроки самого восстановления.

Теперь следует вернуться к одному вопросу, который у нас не получил еще должного освещения. Речь идет о посттрансфузионном шоке, т. е. шоке, возникающем после переливания крови. Как мы знаем, в результате переливания несовместимой крови наступают тяжелые расстройства, как бы отравление организма: нарушается кровообращение, разрушаются красные кровяные тельца, наступает потеря сознания. Нередко дело кончается смертью.

Чем объясняется существование такого факта, как наличие групп крови, несовместимости крови? Разумеется, причина может быть одна, биологическая: белки сыворотки крови не у всех людей одинаковы. Их различие и создает разделение на группы, обусловливает несовместимость.

Но проблема посттрансфузионного шока заключается не в этом. В чем механизм возникновения шока? В результате каких процессов возникают тяжелые поражения?

Обычно возникновение, посттрансфузионного шока объясняют так. Сыворотка реципиента обладает биологическим свойством разрушать эритроциты перелитой несовместимой крови донора. Продукты распада красных кровяных шариков и другие элементы несовместимой крови действуют токсически, т. е. ядовито, на клетки, органы, ткани того человека, которому влили эту кровь. Отсюда вся картина шока.

Правильно ли подобное объяснение, сторонниками которого являются главным образом зарубежные ученые?

Нет. В основе шока, наступающего при переливании несовместимой крови, лежат совсем другие процессы. Исследования советских ученых установили настоящую причину посттрансфузионных осложнений.

Интересным и весьма демонстративным явился лабораторный опыт, произведенный у собаки над селезенкой. Как известно, селезенка исключительно богата кровеносными сосудами и тесно связана со всей кровеносной системой организма. Над селезенкэи собаки проделали операцию, в результате которой ее сосудистая сеть была тщательно изолирована от всей системы кровообращения. Таким образом, в селезенку не поступало и из нее не выходило пи одной капли крови.

В такую селезенку влили так называемую гетерогенную кровь, то есть кровь животного другого вида, являющуюся для собаки несовместимой кровью. Что могло произойти после введения такой крови? Никаких осложнений, никаких явлений посттрансфузионного шока не должно было бы быть. Ведь все артерии и вены селезенки были изолированы от остальной системы кровообращения. Значит, во всем теле животного циркулировала только ее собственная кровь без всякой примеси несовместимой крови.

И все же у собаки наступил настоящий шок, точно такой, какой бывает при переливании несовместимой крови.

Почему же так произошло?

Все представляется непонятным до тех пор, пока не учитывается одно обстоятельство. Дело в том, что хотя кровеносные сосуды селезенки были изолированы от общего русла крови, но ее нервные связи со всем организмом остались ненарушенными. Нервные пути от селезенки к центральной нервной системе сохранились. В этом и заключалась разгадка посттрансфузионного шока.

Теперь становится более понятным механизм наступления шока. Кровь, вводимая при трансфузиях, действует не на клетки, органы, ткани, а, прежде всего, на окончания нервных проводников в стенках кровеносных сосудов. Совместимая перелитая кровь является нормальным раздражителем этих окончаний и вызывает в них нормальные импульсы, передающиеся в центральную нервную систему, что приводит к усилению всех физиологических процессов в организме. Вот отчего переливание крови, сделанное с учетом совместимости, благотворно.

Перелитая несовместимая кровь представляет собой необычный, ненормальный раздражитель для нервных окончаний, находящихся в стенках артерий и вен. Возникающие в них импульсы являются уже не нормальными, а патологическими. Поступление Центральную нервную систему, в головной мозг патологических пульсов резко меняет воздействие центров мозга на все жизненные процессы организма в неблагоприятную сторону. Нормальное течение всех физиологических функций нарушается.

Таков механизм возникновения и развития посттрансфузионного шока. Ведущая роль в этом, как мы видим, принадлежит центральной нервной системе и ее высшему отделу - головному мозгу.

Только в свете учения великого Павлова о роли нервной системы в организме действие совместимой и несовместимой крови при переливании получает более глубокое объяснение.

В институты переливания крови приходят много женщин и мужчин. Они хотят отдать свою кровь. Это - доноры.

Донором может стать каждый здоровый человек. Разумеется, дряхлые старики для это не подходят. Лица моложе восемнадцати - двадцати лет тоже не очень годны: у них медленно восстанавливается отданная кровь.

О наших советских донорах, особенно ленинградских периода блокады, об их самоотверженности, чувстве долга надо писать стихи и повести.

Среди ленинградцев есть доноры, которые давали кровь девяносто раз. А одна санитарка - девяносто четыре раза. И она работает и чувствует себя хорошо. Такие доноры вовсе не являлись исключением. Так, еще до Великой Отечественной войны диспетчер Крушинокий дал свою кровь более 100 раз, а медицинская сестра Низяева - более 90 раз. Подобные случаи совсем не редкость.

В капиталистических странах также встречаются случаи дачи крови донорами много десятков раз. Но донорство в этих государствах вовсе не носит характера общественного служения благородной идее спасения больных. Там главным стимулом является личный материальный интерес донора.

В этом и заключается основная разница между донорством в СССР и донорством в других странах.

Почему люди становятся донорами за рубежом? В одних случаях - исключительно ради денег. Для этих людей донорство - профессия, дающая более или менее определенный доход.

В некоторых других случаях донорство часто, помимо денежного интереса, также связано с религиозными соображениями. Донорство не всегда оплачивается, но за кровь духовенство обещает отпущение грехов. Это - религиозная плата.

В зарубежных странах о самих донорах государство и организации мало заботятся. Взятие крови - бесконтрольно. Когда в одной европейской столице однажды проверили состояние здоровья всех доноров, то оказалось, что многие доноры сами нуждались в переливании им крови.

В нашей Советской стране доноры окружены заботой и вниманием. Перед взятием крови они тщательно обследуются в отношении не только их здоровья, но и бытовых условий.

В Советском Союзе каждый трудящийся пользуется при надобности правом лечения переливанием крови за счет государства. И мы уже давно и полностью проводим в жизнь лозунг "Максимум пользы больному и никакого вреда донору".

Донорство у нас почетно. Награждение значком "Почетный донор" указывает на признание в советском государстве больших общественных заслуг за теми, кто отдает свою кровь больным.

В 1919 году в Советской России был один донор. Это тот, кровью которого, как мы рассказывали, воспользовался доктор Шамов для своего первого переливания. Теперь их десятки тысяч. Это целая армия дружбы и долга.

Сама организация дела переливания крови достигла в Советском Союзе небывалого размаха и совершенства. Уже цифры, относящиеся к годам до Великой Отечественной войны, красноречиво свидетельствуют об этом.

В 1932 году по всему Союзу произведено было 2433 переливания, в 1935 году - уже 22160, в 1938 году - 100143, а в 1940 году - 226000.

Ни в одной стране земного шара таких цифр нет. Да в капиталистических условиях жестокой эксплуатации широких масс трудящихся и пренебрежения к состоянию здоровья населения их и не может быть.

Впервые начали широко применять консервированную кровь в 1934 году. В этом же году из 12942 переливаний 4429, т. е. 26 процентов, были сделаны консервированной кровью; в 1938 году процент переливания консервированной крови поднялся до 70, а в 1940 году - до 90. В этом году 203333 переливания были выполнены только консервированной кровью.

Что означает такой рост применения консервированной крови? Это значит - улучшение способов консервирования, умение сохранять большие запасы крови, более совершенное обслуживание больных, большая подготовленность к требованиям борьбы за здоровье людей.

Цифры советского здравоохранения и в этой области оказались непревзойденными.

Во время Великой Отечественной войны блестящая организация дела переливания крови явилась одним из важных факторов спасения раненых воинов Советской Армии. Нигде, ни в какой армии воюющих стран не было достигнуто таких высоких результатов в излечении бойцов, как у нас.

"Ампула жизни"! Она стоит в холодильном шкафу каждого сосчитал я, каждой больницы, клиники, медпункта, готовая в любую минуту проявить свою могучую силу в борьбе со смертью.

"Ампула жизни" никогда не пустеет. Армия дружбы заботится об этом, и ряды ее все растут.

В начале XX века уже ни у кого не было никаких сомнений в том, что в переливании крови медицина приобрела могучее средство восстановления человеческого здоровья при самых разнообразных его нарушениях. Можно было ожидать поэтому, что такое великое достижение пытливой исследовательской мысли, такое завоевание науки будет применяться широко, получит максимальное распространение.

На самом же деле ничего подобного не произошло. И в Англии, где впервые было произведено переливание крови от человека к человеку, и в Америке, и во Франции, и в Германии, и в ряде других стран переливание крови применялось и даже теперь применяется сравнительно редко, в масштабах, совершенно не соответствующих огромному значению этого замечательного лечебного метода.

Объясняется такое положение очень просто. Организация службы крови во всех государствах являлась, а в большинстве случаев является и теперь коммерческим делом.

Так, например, наибольшее число трансфузий было проделано в клинике Мейо. А клиника Мейо - это частное дорогостоящее предприятие. Вполне понятно, что широкие, мало обеспеченные слои населения пользоваться завоеваниями медицины не в состоянии. Кризисы, безработица еще более ухудшают положение. Буржуазия не заинтересована в том, чтобы тратить хотя бы часть своих капиталов на улучшение здоровья населения.

Отсюда же вытекает и другая сторона проблемы переливания крови - научная. Вопросами глубокого изучения трансфузии занимаются главным образом отдельные ученые на свой страх и риск. Поэтому страдает и отстает и исследовательская работа в данной области.

Только в одной стране дело обстояло с самого начала и обстоит в настоящее время совершенно иначе - в стране Советов. Здесь развитие учреждений, ведающих всем комплексом мероприятий, связанных с обслуживанием населения переливанием крови в целях охраны его здоровья, находится в исключительно благоприятных условиях. Переливание крови, как и вся система здравоохранения, является у нас государственным делом. Неудивительно, что именно в Советском Союзе достигнуты наибольшие успехи в организации всей службы крови.

Уже в 1926 году появился первый в мире научный центр переливания крови - Московский институт гематологии и переливания крови. Вслед за ним возникает ряд подобных же институтов почти во всех крупнейших центрах страны - Харькове, Ленинграде, Тбилиси, Минске и других городах.

Советская власть, положившая в основу своей деятельности заботу о человеке, щедро отпускает средства и на развитие дела переливания крови; и на расширение пунктов по обслуживанию населения этим видом лечебной помощи.

Как мы говорили, уже в 1941 году в Советском Союзе насчитывалось до 1500 учреждений по переливанию крови. Каждое большое лечебное заведение является базой - центром мероприятий по переливанию крови, вокруг которого развертывается и практическая работа и научная деятельность целого района. Нет ни одного населенного участка в наших республиках, даже на далеком Севере, где не имелось бы специалиста по трансфузии и где этот вид медицинской помощи не применялся бы.

В нашем государстве каждому больному переливание крови, как и всякое врачебное мероприятие, даже самое сложное, производится совершенно бесплатно, за счет правительственного бюджета.

Точно так же ни в одной стране разработка всех вопросов, связанных с изучением действия крови, не носит такого всестороннего характера, как у нас. Именно в СССР создана теория, удовлетворительно объясняющая стимулирующее воздействие перелитой крови. Впервые у нас изготовлены сухая плазма и сыворотка.

Нашими учеными особенно много сделано в области производства кровозамещающих жидкостей и консервации стабилизированной крови. Советские институты научно обосновали и ввели в практику использование трупной крови, понизив этим процент послетрансфузионных осложнений. В нашей стране было установлено, что кровь, получаемая при лечебных кровопусканиях, является пригодной для целей переливания. Изучение возможностей применения так называемой иногруппной, т. е. несовместимой крови, и гетерогенной, т. е. чужеродной, взятой у животных, по-настоящему ведется только в СССР.

Все эти успехи и достижения обеспечили советской медицине ведущую роль в области переливания крови. В работу всех международных конгрессов по переливанию крови главный вклад вносили представители Советской страны.