Это было на флоте

Это было на флоте

Поздней осенью, в сумраке надвигающейся полярной ночи, корабли Северного флота вышли на маневры.

Маневры - это флотская страда, это подведение итогов большой кропотливой работы, проверка готовности его к боевым действиям. Это напряженнейший труд тысяч и тысяч людей, вооруженных сложнейшей техникой. Здесь отрабатываются четкие приемы взаимодействия кораблей и подводных лодок с авиацией, ракетными частями, береговой артиллерией, средствами противовоздушной обороны. Все расписано по минутам и секундам. Поход, о котором идет речь, был не из простых. Ледовитый океан разбушевался не на шутку. Серые волны раскачивали и швыряли огромный крейсер, словно утлую лодку. Вода перекатами летела по бронированной палубе.

На пятый день похода в короткий промежуток между; двумя тревогами в лазарет крейсера со своего поста пришел кочегар Алексей П. Врач установил диагноз: острый аппендицит.

Удаление аппендикса, да и многие другие операции на современном крейсере не представляют трудности. В распоряжении судовых врачей великолепная операционная, лаборатория, рентгеновский кабинет, лазарет.

Но сейчас дело осложнял шторм. В операционной из стерилизаторов выплескивалась вода, бились, падая на палубу, ампулы с растворами, стоять на ногах было трудно. Но не оперировать Алексея П. было нельзя - до ближайшего берега три дня хода.

О таких случаях, положено докладывать командиру корабля. Цепляясь за поручни, по обледенелым трапам врач поднялся на мостик. Здесь шла напряженная работа. Мерцали экраны локаторов, приглушенно гудел гирокомпас, звонили телефоны. И вместе с тем - строгая деловая тишина, разговоры вполголоса. Где-то в штормовом море шли на эскадру эсминцы "синих", буксировщики тащили щиты для артиллерийских стрельб, "работали" радарные установки, с аэродромов в сторону "красных" поднимались эскадрильи самолетов...

Когда врач доложил командиру корабля об аппендиците, тот не сразу смог переключиться и полностью осознать сообщение и некоторое время смотрел на врача, ничего не понимая.

- А может, не аппендицит? - с надеждой в голосе спросил он, но тут же, не дослушав ответа доктора, доложил командующему эскадрой о больном.

Кто знает, сколько раз в минувшую войну отправлял командующий корабли в опасные рейсы, сколько людей и целых экипажей не возвратились на базы? Но тогда была война...

- Что надо для операции? - спросил командующий.

- У нас все готово, товарищ адмирал, затрудняет бортовая качка, - доложил врач.

- Ну и как? Сможете?

- Операцию откладывать нельзя, товарищ адмирал...

- Хорошо. Когда начнете оперировать?

- Через двадцать минут.

- Добро... - командующий посмотрел на часы. - Вы свободны.

Когда хирург мыл для операции руки, он с удивлением заметил, что тяжелые удары волн о борта крейсера вроде бы прекратились. Теперь море медленно и ритмично поднимало и мягко опускало корабль на волне. Можно было более или менее спокойно стоять, инструменты снова стали послушны врачу, но оперировать все же приходилось с большими предосторожностями. Только через час на мостик доложили об окончании операции, и крейсер снова стало бросать и заваливать на пляшущих волнах.

Ради сохранения здоровья кочегара П. в напряженнейшей и ответственной обстановке боевых учений командующий эскадрой приказал остановить маневры, вывел флагманский корабль из общего строя эскадры и изменил курс, поставив крейсер носом по волне, чтобы качка не мешала хирургу делать операцию.

Конечно, и шторм, и маневры бывают не каждый день, но вот что рассказывалось, например, на страницах "Медицинской газеты".

"Океанографическое судно "Ульяна Громова" проводило научные исследования в водах Тихого океана, когда на борту случилось "ЧП": тяжело заболел техник- гидролог Евгений Даньшин. Судовой фельдшер Наталья Константиновна Тымчук записала в амбулаторном журнале, что у больного острый аппендицит. Требовалась срочная операция. К сожалению, ни квалификация фельдшера, ни оснащение корабельной амбулатории не позволяли надеяться на радикальную помощь.

Что же делать? Расстояние до берега перекрывало возможные сроки оперативного вмешательства, а в районе, где находилась "Ульяна Громова", других судов не было.

Командир корабля Иннокентий Ефимович Дроздов сообщил о несчастье на Родину. В ответ пришла радиограмма: "Необходимая помощь больному будет оказана. Судну следовать в такую-то точку".

В это же время была получена радиограмма и на подводной лодке, которая отрабатывала учебные задачи в одном из районов океана.

...Рано утром штурман "Ульяны Громовой" доложил, что судно пришло в указанную точку. Корабль лег в дрейф. Вся команда высыпала на палубу. Люди пристально осматривали горизонт, но океан был спокоен и пуст. Шли минуты томительного ожидания. Где же обещанная помощь? И вдруг слева по борту из морской пучины показалась рубка, а затем и корпус подводной лодки. Загремело радостное ура!

- Операционной бригаде приготовиться к выходу наверх!

- Кормовой швартовой команде принять шлюпку с левого борта! - следовали четкие команды.

Вскоре врач, капитан медицинской службы Виктор Родин, и его помощник, старшина II статьи Василий Федорович, были на борту "Ульяны Громовой". Их сразу же проводили к больному. Осмотр его занял считанные минуты, сомнений в правильности диагноза не было.

Экипаж под руководством фельдшера Тымчук и старшины второй статьи Федоровича быстро превратил салон кают-компании в операционную, и Родин приступил к делу. Операция закончилась успешно. Хирург, отойдя от стола, сказал: "Теперь все будет хорошо. Опасность миновала". А ведь до печального исхода был один шаг: у больного был ярко выраженный гангренозный аппендицит. До прободения отростка оставались считанные часы, а может быть, и минуты.

К концу вторых суток В. Родин доложил командиру океанографического судна, что состояние Евгения Дань- шина после операции вполне удовлетворительное и что последующий уход за ним может быть поручен фельдшеру. Хирург и его помощник тепло распрощались с больным и с коллективом судна. Подводная лодка снова легла на курс, продолжая свои учебно-боевые задачи...".

В будничной жизни таких больных, увы, немало.