В. Патогенез

В главе об истерии нам пришлось обсуждать три главные теории этого заболевания: согласно первой из них существенным моментом для возникновения истерии является некоторое извне действующее внушение; по второй теории таким моментом является шок, а по третьей - вытесненные желания. Судя по ревностному усердию, с которым эти взгляды защищались лицами, их разделяющими, надо было ожидать, что опыт с неврозами военного времени будет интерпретирован представителями этих разных воззрений в смысле подтверждения разделяемых ими теорий; так оно конечно и случилось, и если мы были правы, утверждая, что в каждой из этих теорий содержится частица истины, то нам, конечно, и дальше не придется удивляться этому.

Бабинскому и многим другим исследователям удалось доказать, что целый ряд симптомов, наблюдаемых у невротиков на Бойне, обусловлен (по крайней мере отчасти) особым обращением внимания на заболевшую часть тела, устанавливавшимся у них после врачебного исследования или благодаря ранению; он доказал кроме того, что симтомы эти исчезают, если на первых же порах приступить к энергическим контр-внушениям. Ему не удалось, однако, выяснить, почему на подобные внушения реагируют только определенные индивидуумы или почему эти индивидуумы особенно доступны именно этим внушениям, а не иным. А кроме того уже слишком во многих случаях можно было установить, до какой степени нестойким было «излечение», достигнутое с помощью лечения внушением.

Теория шока, на которой основано лечение по методу перевоспитания, приобрела много приверженцев и встретила пожалуй больше всего сочувствия из всех психологических объяснений военных, неврозов. Кажется само собой разумеющимся, что причина болезни именно в телесном и душевном шоке, в повреждениях и страданиях, которым в такой высокой степени были подвержены солдаты на войне. Это, повидимому, настолько очевидно, что лишь очень немногие авторы обратили внимание, что это простое объяснение все таки оставляет нерешенными очень большое число проблем. Вот эти проблемы: небольшой процент участников войны, хворавших подобными болезнями; невозможность найти связь между несчастным случаем и начальными явлениями невроза в анамнезе - или, как было общепринято говорить, связь между травмой и конституциональным предрасположением; резкое несоответствие между причиной и действием (некоторые из самых тяжелых случаев возникали не на фронте, а в тылу, при чем больные не переживали никаких травм, между тем как часто не развивалось никакого невроза даже после самых ужасных переживаний); основания для возникновения тех, а не иных симптомов, их локализация, течение и т. д.; причины чрезвычайно разнообразных последствий и последствий травмы.

При попытке формулировать теорию сущности и механизма военных неврозов психоаналитической школе пришлось бороться с чрезвычайными затруднениями. Случилось так, что травматическая истерия из всех неврозов всего менее подверглась психоаналитической обработке до войны. По самой сути дела (сроки отпусков и т. п.) условия очень мало благоприятствовали надлежащему обследованию отдельных случаев. Условия эти были одинаковы во всех странах, начальство не особенно охотно допускало такие обследования и даже, где это было возможно, препятствовало их производству. Кроме того психоаналитики были уже приучены к тому взгляду, что такие ясные и очевидные моменты, как переутомление или перенапряжение, весьма редко исчерпывают всю этиологию невроза, что они обычно не исчерпывают даже важнейшей части этой этнологии; была также у психоаналитиков и привычка строго различать существенные причины невроза от только провоцирующих его факторов.

Но вскоре начали накапливаться наблюдения, указывавшие определенно на наличность по крайней мере некоторых из тех факторов, которые вскрыты психоанализом в неврозах мирного времени. Читатель вспомнит, что психоаналитическая теория всех психоневрозов вообще слагается из четырех тезисов: 1) психоневрозы по своей сущности являются продуктами воли, 2) они основаны на интрапсихическом конфликте между душевными влечениями более сознательными и менее сознательными, 3) начало их восходит к инфантильному периоду жизни и 4) ядром невроза является всегда конфликт сексуального характера. Наличность первых двух из этих моментов была вскоре вполне определенно подтверждена различными наблюдателями, в особенности же Мак-Керди (Mac Curdy) и Риверсом (Rivers). Во время лечения часто было очень нетрудно видеть перед собой все то же, уже известное нам сопротивление процессу выздоровления, и это даже в тех случаях, когда сознательная установка больного определялась исключительно воодушевленным стремлением к обратному возвращению на фронт (подобное стремление вообще ведь довольно редкое явление, что вполне понятно). Эти же авторы подчеркнули также и ту роль, которую в возникновении болезни играл конфликт между желанием исполнить свой долг и стремлением спасти свою жизнь и уйти от опасности, а также и роль тех усилий, которые делались людьми (в особенности офицерами) для вытеснения этого последнего стремления. Мак-Керди и я указали также и на то, что военные переживания давали повод к оживанию старых, часто инфантильных комплексов, в мирное время находившихся в вытесненном состоянии или же ликвидированных путем сублимации, реактивных образований и т. п. Заявив о своем существовании, комплексы эти на войне явились моментом определенно понижавшим ту интенсивную работу по приспособлению к новой обстановке, которую необходимо должен был проделать каждый участник войны. Несмотря на затруднения, встреченные мною при подробном обследовании соответственных случаев, я все же предпринял в одной из своих работ попытку обрисовать теорию сущности и механизма военных неврозов, каковая теория нашла впоследствии подтверждение у иностранных авторов, в особенности же у Абрагама (Abraham), Ференци и Зиммеля (Simmel). Я могу передать ее здесь лишь в общих чертах, так как в ней затронуты некоторые из труднейших проблем психологии бессознательного, разработка которых началась лишь в самое последнее время.

Совершенно очевидно, что в центре всего вопроса о возникновении военных неврозов стоит проблема страха, которой мы до сих пор еще совершенно не затронули. Работы Фрейда показывают, что, отнеся явления страха к числу нормальных инстинктов, мы поступим слишком поспешно, и подчеркивают необходимость строго отличать друг от друга нормальные и патологические проявления страха (нормальный или «реальный» страх: сензорная и моторная настороженность и готовность, а в случае надобности и соответственное поведение; патологический или невротический страх: диспропорция между, поводом и реакцией, преувеличенное значение, придаваемое соматическим сопутствующим явлениям, и парализующая задержка, как описано в главе о неврозе страха). Фрейд нашел, что так называемый невротический страх встречается всегда в самой тесной связи с вытесненной сексуальностью, вследствие чего возник вопрос, каково отношение вытесненной сексуальности к болезненно преувеличенным проявлениям реального страха, наблюдающимся у солдат. Наблюдение фактических соотношений правда не позволило нам (или позволило это лишь в самых редких случаях) установить наличность связи между этими двумя явлениями, но зато с другой стороны было открыто, что возникновение военного невроза тесно связано с другим психологически моментом, который обыкновенно не принято называть сексуальным, а именно, с моментом эгоизма, любви к себе. Этой проблеме автоэротизма в последние годы было уделено очень много внимания (в особенности в связи с исследованием раннего слабоумия), при чем было установлено, что любовь к себе связана генетически с обычной сексуальностью (т. е. с гетероэротикой) и может быть является в последнем счете даже источником этой сексуальности. Любовь к себе или «нарцизм» - это самая ранняя форма инфантильной любви и переход от этой ступени развития к более высоким формам любви редко совершается столь полно и безостановочно, как это принято обыкновенно думать. Патологический страх, характерный для большинства случаев военного невроза, имеет, повидимому, своим источником как раз вытесненный нарцизм; и мы должны сказать, что это открытие дает нам даже возможность заранее предсказать, какие люди скорее захворают от последствий военного шока или сходных с ним травматических переживаний.