Заключительные выводы

В заключение мы можем сказать, что и практические и теоретические соображения приводят нас к одному выводу; все большие минусы всякого рода способов лечения внушением надо искать в слепом применении метода. Результаты на деле обуславливаются тем, что мысль о личности врача занимает место прежних форм проявления патогенных аффектов. С психологической точки зрения это не более, как попросту замена одного симптома другим, а именно, замена симптома патологической зависимостью от врача, так как ведь и в том и в другом случае (и при невротическом симптоме и при наличии зависимости от врача) перед нами симптом диссоциированного, насыщенного неотреагированными аффектами комплекса. В благоприятных случаях это перемещение может дать пациенту возможность направить его болезненные тенденции по более здоровому направлению, при чем мысли и чувства, направленные на врача, будут играть роль своего рода промежуточной инстанции между первоначальным проявлением аффектов в симптомах и той формой их применения, которая представляется желательной: формой социальной активности. Но невозможно предсказать заранее, кто из больных достигнет этой цели и кто - нет, так как комплексы, имеющие этиологическое значение, остаются незатронутыми и неразрешенными.

Те тенденции, работа которых происходит скрыто, в данном случае и после лечения остаются теми же, какими они были и до него, так что в конце концов опять таки все зависит от «случая», т. е. от степени интенсивности этих тенденций, и от внешних условий, и этот «случай» и решает, будет ли пациент оставаться здоровым или нет. Эти тенденции можно с уверенностью направить только в том случае по полезному пути, если удастся изъять их из связи с диссоциированным комплексом. Но если это не сделано, то достаточно уже некоторого ухудшения во внешней обстановке (в смысле ее неприятности или непривлекательности), и больной снова перестает отдавать свои аффекты тем полезным внешним интересам, на которые они были устремлены, и начинает опять вкладывать их в создание невротических симптомов. Напротив, другие методы, с которыми мы вкратце еще познакомимся, пытаются устранить эти скрытые тенденции тем путем, что стараются подчинить их непосредственно личной воле пациента: они освобождают энергию, спаянную определенными факторами с некоторой патологической направленностью; они возвращают больному полную независимость от врача и делают его самого ответственным за свою собственную судьбу.

Что касается той сферы, в которой метод внушения оказывается применимым, то чем больше у меня накапливается опыта, тем все труднее и труднее представляется мне вопрос об установке границ этой области. Вначале я был того мнения, что внушение годится преимущественно для случаев инициальных и легких, а для случаев более тяжелых и серьезных надо приберечь другие методы, более основательные и радикальные. В настоящее же время я склонен думать скорее наоборот и допускаю, что в случаях первого рода требуются как раз по большей части меры радикального характера, так как таким образом можно предупредить бесчисленное число очень тяжелых заболеваний тем более, что в легких случаях и результат бывает более удачным. В легких случаях можно рассчитывать вернуть полную работоспособность полезному члену общества, а в тяжелых надо считать за счастье, если удается избавить больного от самого плохого, от самого жестокого несчастья; очень часто больше не на что и рассчитывать. Все больше и больше приходится понимать, насколько велики затруднения, возникающие при лечении тяжелых случаев, а случаи эти, вероятно, сравнительно легко поддались бы лечению, если бы начать искать их в более ранней стадии и если бы лечение носило более серьезный характер. Я должен сказать, что я редко вижу основания, по которым следовало бы предпочесть метод лечения внушением более радикальным методам, когда дело идет о лечении истерии (и еще реже при других психоневрозах); и совсем не нахожу никаких оснований для подобного предпочтения, когда пытаются рассматривать эту тему со всех сторон. Поэтому применение методов внушения допустимо лишь в тех случаях, когда невозможно применить более ценные методы, как, например, в госпитальной практике, как это было во время войны, или же при наличии моментов, говорящих против применения более радикальных методов, как, например, в преклонном возрасте, при недостаточном развитии интеллекта и т. п.

Это, конечно, некоторое уклонение от нашей темы, но я думаю, что оно имеет интерес: я хотел бы обратить внимание, что недостатки, связанные с лечением внушением, не играют никакой роли (или очень небольшую) в случаях органических заболеваний; я думаю, что здесь перед нами плодотворнейшее поле для применения этого метода в будущем. Для пояснения я приведу три примера. Очень вероятно, что во всех случаях тяжелых органических заболеваний наступают со временем осложнения в виде присоединяющихся невротических факторов, так что по крайней мере известная часть страданий больного может быть устранена чисто психическим путем. При хроническом, неизлечимом заболевании - лучший пример это рак - вышеуказанное возражение против применения внушения, т. е. наступление в дальнейшем зависимости от врача, конечно отпадает, а больному может быть дано большое облегчение в тех случаях, где невротический элемент играет большую роль: жизнь пациента можно сделать гораздо менее невыносимой. То же самое молено сказать и о хронических заболеваниях, о туберкулезе в далеко зашедших стадиях. Вышеупомянутое возражение приходится, конечно, совершенно отбрасывать в сторону, если дело идет об острых состояниях того или другого рода. Со времени Эсдайля (Esdailes) внушением стали пользоваться и для анестезии, что дало возможность выполнять с помощью внушения даже хирургические операции. Препятствия, возникшие на практике, в роде, например, необходимости продолжительной подготовки для достижения глубокой анестезии, помешали сколько нибудь широкому применению внушения в этом направлении, но и помимо этого существует еще целый ряд претенциозных видов применения этого метода в области хирургии. Так, напр., перед началом общего наркоза, в видах некоего предварительного успокоения можно применить внушение, и это часто поразительно хорошо действует как на самый процесс наркоза, так и на дальнейшее самочувствие больного; то же бывает и при более мелких хирургических пособиях, в роде перевязок при ранениях и ожогах, маленьких операциях без общего наркоза и т. п.; конечно, при этом приходится иметь в виду главным образом нервных пациентов. Наконец, надо упомянуть в виде последнего примера еще о кратковременных, опасных для жизни заболеваниях, при которых иногда не безразлично, в каком душевном состоянии будет находиться больной, пока не наступит критический поворот в сторону выздоровления. Эта область применения внушения систематически еще не изучена, но я убежден, что в этой сфере данный метод окажется весьма плодотворным и считаю, что он заслуживает гораздо большего внимания со стороны практических врачей, чем то, которое они до сих пор ему уделяли.