Резюме

Я подведу итог важнейшим положениям этого отдела. Характерной чертой поведения истеричных больных является появление у них так называемых «несоответственных» эмоциональных реакций, а также и отличие их реакций в какой нибудь определенной ситуации и по характеру и по интенсивности от соответственного поведения нормальных людей; все может приобретать для истерика совсем особое, с внешней стороны непонятное значение: ситуации, идеи, вещи и люди. Эту переоценку всех ценностей удалось свести на то обстоятельство, что эти больные находятся под слишком сильным влиянием своего прошлого, под влиянием таких его ситуаций, в которых есть нечто общее с ситуациями актуальными; поведение больного объясняется частью прежней (первичной), частью же актуальной (вторичной) ситуацией. Мы узнали кроме того, что сходство, объединяющее между собой в сознании пациента первичную и вторичную ситуацию, может быть тем незначительнее, чем сильнее аффект, спаянный с первичной ситуацией, и что ассоциации, устанавливающие связь между ними, могут быть весьма отдаленными и поверхностными. Иными словами, можно сказать, что это перемещение аффекта с прежней ситуации на актуальную представляет собой только выражение ассимиляционной способности, свойственной мощному «комплексу». Степень интенсивности влияния прошлых переживаний - по сравнению с нормальными людьми - чрезвычайно характерна для истериков. Более тяжело больные, повидимому, живут действительно всецело в прошлом. Врачу, когда он углубляет свое понимание, становится ясным, что реакции больного производят впечатление реакций «несоответственных» только в том случае, если мы относим их исключительно к актуальному переживанию; но фактически они и с качественной и с количественной стороны вполне обоснованы и понятны, если поставить их в связь с теми прежними переживаниями, которыми они определяются. Нельзя поэтому смотреть на ненормальные реакции, как на реакции преувеличенные или фальшивые: надо считать, что эмпирически и психологически это вполне правильные реакции; они только испытали некоторое перемещение (в смысле времени и повода).

Дальше мы обсуждали тот факт, что пациент извлекает выгоду из своих симптомов и что выгода эта представляет собой один из мотивов для поддержания болезни; с этой точки зрения можно смотреть на последствия симптомов, как на их причину. Обычно больной ничего не знает об этих мотивах и оказывает сопротивление всем попыткам заставить его признать их существование. Мы указали на то, что число симптомов, возникающих из бессознательных мотивов и доставляющих удовлетворение бессознательным желаниям, гораздо более велико, чем это можно было допустить, судя по поверхностным наблюдениям. В каждом случае истерического заболевания на ряду с явными мотивами, побуждающими больного желать выздоровления, существуют и другие, противоположные им силы, функция которых состоит о том, чтобы оказывать сопротивление всем терапевтическим усилиям; силы эти обыкновенно являются бессознательными. До сих пор мы имели возможность познакомиться с двумя из них, а именно с нежеланием больного отказаться от доставляемых болезнью выгод и с его сопротивлением и нежеланием признаться в том, что он использовал свою болезнь в чисто эгоистических целях. Эту волю к болезни, поскольку она противопоставляет себя терапевтическим усилиям врача, мы называем «сопротивлением» больного; разгадать это сопротивление и одержать над ним победу - одна из самых щекотливых и в то же время одна из самых важных задач, стоящих перед врачем.

Из всех соображений, выдвинутых в этой главе, мы можем сделать следующие выводы: лечение истерических заболеваний будет тем успешнее, чем более врач будет углубляться в прежние аффективные переживания отдельных пациентов; без такого углубления не может быть никакого понимания и никакого воздействия на болезненные тенденции больного. Если же мы ограничимся только тем, что прописываем больному ту или иную форму покоя и предаемся надежде, что патогенные моменты прекратят после этого свою деятельность, и что больной оправится, если только мы предоставим его самому себе и будем как следует его кормить, то наше лечение истерии в данном случае будет иметь не больше смысла, чем если бы мы вздумали лечить подобным же методом какой нибудь неясный случай заболевания полости живота, не считая нужным обращать внимание на этиологические факторы; и в том и другом случае, конечно, попадаются больные, выздоравливающие и при таком лечении; но врач в таких случаях сделал все таки меньше для своего больного, чем было в его силах. При таком лечении завоевания современной медицинской науки остались неиспользованными.