Этика больного

Кто ставит вопросы, тот получает ответы. 
Но он должен ставить разумные вопросы.

У. Рамзай

Известный сирийский писатель и врач Абу-ль-Фарадж, живший в XIII веке, писал, что в древности врач, обращаясь к больному, говорил: нас трое - ты, болезнь и я. Ели ты будешь с болезнью, вас

будет двое, я останусь один - вы меня одолеете. Если ты будешь со мной, нас будет двое, болезнь останется одна - мы ее одолеем.

Всегда ли пациенты с врачом, всегда ли они ему помогают? Как относятся больные к нам?

Впрочем, не надумана ли сама постановка вопроса? ведь хорошо известно, какой благодарностью людей и уважением окружен труд врача.

Мне хочется в связи с этим привести слова Маршала советского Союза В. И. Чуйкова: «О героизме медиков.., об их легендарных подвигах можно рассказывать без устали. В моей памяти они запечатлелись навсегда - замечательные дела врачей, медицинских сестер, санитарок, боровшихся вместе с нами плечом к плечу...»

Еще одно высказывание - Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского: «Поистине наши медики были тружениками и героями... Нижайший поклон им за их заботу и доброту»

А вот эпизод, рассказанный П. Бейлиным.

По фронтовой дороге мчался «виллис», в котором находился главный хирург одной из армий. Колесо машины виляло, могла произойти авария. Сзади кто-то настойчиво сигналил, но шофер гнал, ничего не замечая. Вдруг «виллис» обогнала другая машина и резко затормозила. Из нее вышел маршал В. И. Чуйков.

- Ты знаешь, кого везешь? Скажи, ты знаешь? Шофер побледнел, соскочил с сиденья, взял под козырек:

- Так точно - знаю. Главного хирурга армии, гвардии полковника медицинской службы профессора Коломийченко.

- Жизнью своей не откупишься! - закричал I В. И. Чуйков. - Везти его должен бережно! Хирург - первый друг солдата!

Первый друг...

В годы Великой Отечественной войны 115 тысяч медицинских работников были отмечены боевыми наградами.

В мирное время труженики медицины тоже работают самоотверженно, воюя с несчастьями, болезнями, с горем. На одном из важнейших фронтов Великой Отечественной войны было 1,5 миллиона солдат и офицеров. В настоящее время по стране лечится в течение дня в среднем 6 миллионов человек.

Большинство людей хорошо понимает значение врачебного труда.

Но, к сожалению, так же, как среди нас попадаются люди, недостойные белого халата, бывают и больные, которые своим поведением мешают врачу в его деятельности на пользу людям.

... Как известно, в лечебных учреждениях заведены книги жалоб и предложений. Просматривая в одной из таллинских больниц такую книгу, я обратил внимание на необычную благодарность: пять больных благодарят за то, что из палаты... выписали шестую. Вот выдержка из этой записи: «Мы, больные 8-й палаты, почувствовали облегчение после выписки К. ...Трудно было присутствовать при оскорблениях, которым подвергала она медицинский персонал. Поражаешься терпению врачей и сестер, сумевших сохранить при этом спокойствие...»

Кто же такая К.? Ей 28 лет, по специальности - агроном. Она, действительно, больной человек, но состояние ее не требовало больничного лечения. Понимали это врачи, понимала это и К. В то же время по каким-то личным мотивам пациентка старалась продлить пребывание в стационаре. Для этого и были пущены в ход жалобы и претензии.

К жалобам у нас принято относиться уважительно; рем более нельзя не реагировать на жалобу, написанию больным человеком. К. оказалась одной из тех, о которых эстонский писатель Юхан Смуул заметил, что они хорошо знают "права советского больного". Она использовала нашу гуманность как средство давления на медиков.

Мы знаем, что по любой жалобе будет организована проверка, создана комиссия. Пусть жалоба и не подтвердится, но у врача она отнимет время, а больного в крайнем случае слегка пожурят. Слегка. Ведь он - Больной, а врач обязан находить общий язык с пациентами. Это и дало, видимо, писателю-врачу Ю. Крелину основание писать, что при разбирательствах в высших медицинских инстанциях преобладает презумпция виновности врача.

К. умудрилась написать жалобу на всех врачей и всех сестер отделения, где она лечилась. Причем не только на них, но и на дежурный персонал из других отделений.

Неужели же все эти люди были бездушными и черствыми чиновниками, неужели и соседи по палате ошиблись, когда квалифицировали поведение К. как недопустимое?

...Час ночи. После довольно трудного рабочего дня «дежурный врач «отдыхает» - пишет истории болезни... Вбегает взволнованная дежурная медсестра.

- Пожалуйста, срочно в наше отделение! Там одна пациентка...

Через две-три минуты врач уже был в отделении, куда его вызвали. Почти все двери палат открыты, из них выглядывают испуганные лица заспанных больных.

Не успел врач спросить больную, что случилось, как в адрес медицинских работников полился поток брани. Удалось выяснить, что медсестра отказалась без разрешения врача сделать инъекцию, которую требовала пациентка.

Предложение дежурного врача осмотреть ее было встречено категорическим отказом. А когда через 10 дней тот же врач оказался в той же палате, уже после выписки одиозной больной, ему от соседей довелось услышать рассказ о том, как она сама «руководила» своим лечением.

- Ведь ее койка-то первая, с нее обход и начинался не раз наш доктор была в слезах. Мы уже просили врача: не начинайте с нее обхода, а то ведь вам потом других больных смотреть трудно...

И еще один пример. В городе грипп. Заболели и некоторые врачи. Приходилось работать за себя и за своих товарищей. В это время вызвали консультировать больного в один из районов республики.

Приезжаю. В амбулатории мне рассказывают, что речь идет о человеке, у которого неделю назад раз вился инфаркт сердца. Пациент находится дома. Состояние удовлетворительное. Диагноз сомнений не вызывает; больного осматривали два врача, подтверждает диагноз и электрокардиограмма.

- Позвольте, коллеги, если диагноз ясен, а состояние пациента удовлетворительное, зачем же вы вызвали консультанта, когда у нас сейчас свои трудности и много больных, причем тяжелых?

- Речь идет о персональном пенсионере. Нам он не верит, принимает гомеопатические пилюли и не соблюдает режима. Это может для него оказаться роковым.

Мы, три врача, приходим к больному. Начинаем беседовать. Чуть замедленная, с легким ироническим оттенком речь, слегка прищуренные глаза. На вопросы отвечает неохотно. Интересуется моим отношением к йодистому золоту (гомеопатическое средство). Мои слова о серьезности положения, опасности гомеопатических экспериментов, необходимости абсолютного постельного режима, пиявок и прописанных медикаментов были встречены в штыки.

Потрясая какой-то статьей из журнала «Огонек» и вспоминая индийскую медицину, больной обвинил нас в том, что мы прибегаем к помощи средств, использовавшихся две тысячи лет назад. Человеку было невдомек, что между пиявками и «обновлением» крови столько же общего, сколько между «Огоньком» и индийской медициной. Не постиг, он, видимо, и того, что не все то золото, что блестит. Даже когда золото не простое, а находится в соединении с йодом.

В подобных ситуациях врачей принято упрекать в том, что они не нашли «подхода» к больному. Мне казалось необходимым объяснить пациенту действие пиявок и смысл наших назначений. Он и слушать не хотел. Пиявки в его представлении ассоциировались с каменным, но не с космическим веком.

Думаю, что приведенные случаи не нуждаются в комментариях. Все они свидетельствуют о неуважительном отношении к труду врача.

Существует понятие «душевная глухота». Она является абсолютным противопоказанием для врачебной деятельности. А если пациент проявляет ее по отношению к врачу?

...В сельскую больницу поступает больной. Открытые переломы голени. Большая кровопотеря. Шок. Транспортировать пациента невозможно из-за его крайне тяжелого состояния. Сельский врач берется за рацию. Нужна первая группа крови. Последнюю ампулу как раз в этот день ввели роженице. У врача первая группа. Он ложится на стол и отдает свою кровь пациенту. Врач теряет сознание, но жизнь больного спасена.

Пациент выписывается здоровым и пишет жалобу в прокуратуру с требованием привлечь врача к ответственности за то, что в больнице не оказалось крови (Медицинская газета, 1975, 5 сент., № 72.).

По-моему, применительно к этому больному даже слово «глухота» звучит мягко. В моем сознании эта жалоба до сих пор не укладывается. Как способен на это человек?

Встречаются и пациенты, которые, видимо, попросту не понимают, где кончаются их права гражданина и, если хотите, больного и где начинается бестактность.

В кабинет вошел мужчина лет 40. Вытянув указательный палец и спросив врача, как его фамилия, он коротко процедил сквозь зубы: «Так вот, здоровым мне надо быть к 17-му числу...»

Больная Н. по ночам храпит. Она в этом, конечно, не виновата. Но храп мешает спать пятерым больным, двое из которых в тяжелом состоянии. Пациентку решили перевести в другую палату, где она не мешала бы соседям. Реакция Н. оказалась неожиданной:

- Если я им мешаю спать, то переведите их, а не меня, тем более, что я в эту палату поступила первой.

Н. все-таки перевели, после чего она написала жалобу в газету на восьми страницах.

Поликлинический прием. Входит женщина.

- Я пришла, чтобы вы сделали мне электрокардиограмму.

- Что вас беспокоит?

- Сейчас мне нужна только электрокардиограмма

- Вы медик или вам кто-либо рекомендовал ее сделать?

- Нет, но я хорошо знаю, что мне нужно...

Примеры, подобные приведенным и отличающиеся лишь степенью бестактности, к сожалению, могли бы привести многие врачи.

Задумываясь над причинами, вызывающими неуважение некоторых больных к медицине и ее представителям, приходишь к выводу, что тут и недооценка сложности врачебного труда, и упрощенное в силу этого представление о медицине, и, в известной мере плоды неразумно проводимого медицинского просвещения населения.

Однако прежде всего речь должна идти о недостаточной культуре больного, который, очевидно, может вести себя так не только с врачом, но и в семье или на работе.

В подобных случаях воспитанием должна заниматься вся общественность, к помощи которой и следует апеллировать.

Нельзя, прикрываясь болезнью, как охранной грамотой, допускать неуважительное отношение к медицинским работникам. С появлением социального неравенства как отношение врачей к больным, так и пациентов к врачам носило дифференцированный характер. Представители господствующих классов видели во врачах слуг, простонародье - господ (А. А. Баталов, 4979). Моральный кодекс человека социалистического общества предполагает гуманные отношения и взаимное уважение между людьми. Мораль советского медика неотделима от морали советского человека. Нельзя быть врачом, не руководствуясь этими принципами. Но думается, что они обязательны и для тех, кто обращается к врачу.

Для того чтобы вселить в больного бодрость, врач сам должен быть в хорошем настроении.

Настроение. Какое огромное значение оно имеет в нашей жизни. Говорят, что на работе оно не должно сказываться.

А как быть, если не получается? Если размолвка жены и мужа или несправедливая обида оказываются сильнее рассуждений о том, что «жизнь коротка» и «по сравнению с вечностью эти мелочи не стоят выеденного яйца»?! Ведь на больном это действительно не должно указываться!

Переступая порог палаты или своего кабинета, врач должен забыть все личное, он должен нести теплоту, спокойствие, радость. Врач, пребывающий в плохом настроении, в лучшем случае будет лечить тело, но не душу больного. А ведь этого мало. Поэтому не следует без всяких оснований портить настроение тому, что должен людям сам обеспечить хорошее настроение.

М. И. Калинин, касаясь этой стороны врачебной деятельности, говорил, что «... необходимо так организовать дело, чтобы врач был в состоянии легче всего переносить все... неудобства своей профессии. Вот почему... совершенно необходимо создание благоприятной моральной обстановки вокруг самого врача и его работы».