Использование данных об иммунологической структуре населения при составлении карты зоонозного кожного лейшманиоза (А. Я. Лысенко, Г. Е. Гозодова, В. Н. Барков)

В статье «Картографирование природноочаговых болезней в связи с изучением их географии в СССР» Б. В. Вершинский (1964) убедительно доказывает, что комплексная нозогеографическая карта должна включать «всю совокупность явлений, которые обусловливают существование природноочаговых болезней - от предпосылок в составе биоты до случаев появления больных» (стр. 67). Однако на представленной в работе карте болезней с природной очаговостью это требование, в известной степени, выполнено только для клещевого энцефалита, ареал возбудителя которого изображен 4 оттенками фоновой окраски, соответствующим «наиболее высоким», «высоким», «средним» и «низким» показателям заболеваемости населения. О распространении лейшманиозов, как и о распространении большинства других болезней, предлагается судить лишь по контурам территорий, на которых имеются «природные предпосылки» для их существования. Конечно, знание этих территорий представляет определенный интерес, но при планировании и проведении мероприятий по оздоровлению очагов и снижению заболеваемости требования к подобным картам значительно выше. Они должны дать ответ, по крайней мере, на два вопроса: были ли случаи заболевания местного населения на данной конкретной территории и, если были, то насколько был велик риск заражения на протяжении последних лет.

Использование данные официальной регистрации для составления такой карты зоонозного кожного лейшманиоза практически невозможно из-за крайне неполного выявления и учета заболевших на местах. Можно с уверенностью сказать, что населенные пункты со «вспышками» заболевания, указаные на картах В. А. Лугина (1961) и Ю. А. Дубровского (см. наст, сборник), составляют только ничтожную часть от общего числа населенных пунктов, жители которых поражены зоонозным кожным лейшманиозом. С другой стороны, зоонозный кожный лейшманиоз имеет ряд таких важных клинико-эпидемиологических особенностей, которые позволяют сравнительно легко и быстро получить необходимые для составления уточненной карты данные. Укажем на следующие из них: а) заражение неиммунного лица реализуется в виде клинически хорошо выраженного заболевания (язвы на коже) и заканчивается стойким иммунитетом; б) рубец на месте бывшей язвы сохраняется практически пожизненно и служит ясным индикатором перенесенного заболевания; в) заболевание не приводит к смерти; г) в активных очагах переболевает население всех возрастов, в том числе и немобильное (дети).

Благодаря этим особенностям обследование жителей на наличие рубцов и свежих язв позволяет точно установить величину иммунной прослойки (долю переболевших) и определить динамику ее нарастания (Гозодова и др., 1965; Барков и др., в печати).

Наши исследования по иммунологической структуре населения в очагах зоонозного кожного лейшманиоза на территории Узбекской и Таджикской ССР в течение 1961-1964 гг. показали, что однократное обследование местных жителей позволяет не только выявить природные очаги, на территории которых расположены населенные пункты, но и определить их эпидемическую напряженность (см. табл. 1).

Рис. 1. Кривые накопленной переболеваемости в активных устойчивых очагах на территории Гузарского района Узбекской ССР. Населенные пункты: 1. Ямансарай; 2. Каучин; 3. Чуногар; 4. Чукур

Для определения принадлежности очага к тому или иному типу удобно пользоваться кривыми нарастания иммунной прослойки. Образцы кривых для очагов разных типов показаны на рис. 1-2. В активных устойчивых очагах для кривой характерен резкий подъем в течение первых пяти лет и относительно плавный ход в последующие годы. При этом скорость нарастания иммунной прослойки тем стремительнее, чем выше эпидемическая напряженность очага (рис. 1). В неустойчивых очагах при ослаблении их напряженности нарастание иммунной прослойки замедляется, а кривая имеет весьма изломанный вид (рис. 2). В затухших по той или иной причине очагах начало кривой сдвигается относительно оси координат вправо на величину, равную числу лет периода бездействия (см. рис. 2).

Рис. 2. Кривые накопленной переболеваемости в неустойчивых и затухших очагах. Населенные пункты: 1. Айвадж Шаартузского р-на Таджикской ССР (затухший, в прошлом устойчивый очаг); 2. Акташ Гузарского р-на Узбекской ССР (активный неустойчивый очаг); 3. Холчи Гузарского р-на Узбекской ССР (затухший, в прошлом неустойчивый очаг)

По данным изучения иммунологической структуры населения в 37 кишлаках Гузарского района Сурхан-Дарьинской области (Узбекская ССР) нами составлена карта распространения зоонозного кожного лейшманиоза в районе (рис. 3). Эта карта показывает, что 26 из 37 обследованных кишлаков расположены на территории активных устойчивых очагов зоонозного кожного лейшманиоза, 8 кишлаков - на территории активных неустойчивых очагов и только 3 кишлака - на территории с очагами, не проявившими себя в течение последних 5 и даже 10 лет. Интересно отметить, что активные устойчивые очаги лежат на высоте ниже 500 м над уровнем моря, в то время как активные неустойчивые очаги и затухшие очаги в большинстве случаев располагаются несколько выше (см. рис. 3).

Таким образом, картографирование данных о состоянии иммунной прослойки в отдельных населенных пунктах наглядно показывает, что даже на такой относительно небольшой территории, как административный район, степень эпидемиологической опасности очагов зоонозного кожного лейшманиоза весьма различна. К сожалению, в данном случае мы не имеем возможности показать на карте все природные и социальные предпосылки, объясняющие эти различия, т. к. пока они не ясны.

Рис. 3. Распространение зоонозного кожного лейшманиоза на территории Гузарского района Узбекской ССР. Величина залитого сектора соответствует проценту переболевших среди населения в возрасте до 50 лет. 1. Населенные пункты на территории устойчивых очагов; 2. То же, на территории неустойчивых очагов; 3. То же, на территории затухших очагов; 4. Необследованные населенные пункты. На врезке: распространение лейшманиоза по карте «Белезни с природной очаговостью», составленной Б. В. Вершинским (1964). Точками указаны районы изучения иммунологической структуры населения: 1 - Каршинский, 2 - Гузарский, 3 - Термезский районы Узбекской ССР 4 - Шаартузский, 5 - Ура-Тюбинский районы Таджикской ССР

Изучение иммунологической структуры населения в некоторых других районах Средней Азии (см. врезку на рис. 3) показало весьма сходную картину. Так, два населенных пункта, обследованных в Термезском районе б. Кашка-Дарьинской области лежат в пределах активных устойчивых очагов, населенные пункты в Голодной степи (Ура-Тюбинский район Таджикской ССР) - в пределах активных неустойчивых очагов. В кишлаках Айвадж и Шах (Шаартузский район Таджикской ССР) заболеваемость лейшманиозом в 1945-1947 гг. была на высоком уровне (Латышев и др., 1951). Но в течение последних пяти лет заболеваний здесь не отмечалось, что дает основание считать природные очаги, на территории которых расположены эти кишлаки, затухшими. Как долго продлится этот период бездействия очагов, пока неясно.

Несомненно, что дальнейшая работа по составлению подобных, но более детальных карт позволит практическим работникам медицинской сети не только точно планировать мероприятия по снижению заболеваемости в уже известных очагах, но и прогнозировать эпидемиологическую опасность вновь заселяемых территорий. Предлагаемый метод картографирования данных о иммунологической структуре населения может помочь также при установлении границ ареала лейшманиоза, его структуры и выявлении природных предпосылок этого заболевания.

Литература

Барков В. Н., Гозодова Г. Е., Фонарева К. С. Оценка интенсивности эпидемического процесса при зоонозном кожном лейшманиозе по результатам обследования коренного населения на переболеваемость (в печати).

Вершинский Б. В. Картографирование природноочаговых болезней в связи с изучением их географии в СССР. В кн.: «Медицинская география», Изд. АН СССР, 1964, Иркутск. 62-103.

Гозодова Г. Е., Барков В. Н., Фонарева К. С., Самотолкин К. Н. К методике эпидемиологического обследования населения в очагах кожного лейшманиоза сельского типа. «Мед. паразитолог, и паразитарные болезни», 1965, № 2, 196-200.

Латышев Н. И., Крюкова А. П., Повалишина Т. П. Очерки краевой паразитологии Средней Азии. 1. Лейшманиозы в Таджикистане. В кн.: «Вопросы краевой общей, экспериментальной паразитологии и медицинской зоологии», 1951, т. 7, 35-64.

Лугина В. А. Кожный лейшманиоз Боровского. Медгиз Уз. ССР, Ташкент, 1960.

Москва, Институт медицинской паразитологии и тропической медицины им. Е. И. Марциновского.