Жизненный путь

Поль Бер родился 19 октября 1833 г. в Осерс (Auxerre) - небольшом городке, стоящем на р. Йонне, впадающей в Сену, и расположенном в самом сердце Франции, в департаменте Йонна, на западе исторической области, когда-то известной под названием Бургундии. Поль Бер появился на свет в доме на улице с причудливым названием "улица Падчериц" (Бель-фий). Прежде она называлась "Улицей сырного рынка", а сейчас носит имя Поля Бера.

Среди предков Поля Бера по отцовской линии были коммерсанты. Многие из них принадлежали к провансальцам, известным своим живым темпераментом и неиссякаемым оптимизмом. Коммерсантом был и дед Поля (по отцу). Он занимался преимущественно торговлей скотом и жил в маленьком городе Буи в округе Кон (Ньевр) в Бургундии. У него было несколько сыновей, которые также пошли по коммерческой части - все, кроме Жозефа Бера (1796 - 1866), отца будущего ученого.

Жозеф Бер (полное имя - Исидор-Мельхиор-Анже-лик-Станислас-Жозеф Бер), переселившись в Осер, стал учеником адвоката, а затем и адвокатом. Его контора быстро стала одной из процветающих в городе, в котором он и осел, женившись на Жанне-Генриетте Масси, уроженке Осера. В 1848 г. он стал советником городской префектуры и занимал этот пост до самой смерти. Жозеф Бер был столь активен в общественной жизни города, что про него говорили: он "в большей мере префект, чем сам префект". Будучи убежденным бонапартистом, он нередко вступал в ожесточенные дискуссии со своим сыном - Полем, который очень рано стал проявлять симпатии к республиканскому государственному строю.

Предки Поля по материнской линии также в большинстве своем были провансальцами, но встречались среди них и кельты. Его прадед со стороны матери, Жан-Жак-Симон Буайе, происходивший из состоятельной провансальской семьи, переселился в Осер в 1777 г., женившись па местной жительнице Жанне Лаконш. Ее дед занимал какую-то не очень значительную должность при дворе, а отец ее был директором только что организовавшейся службы дилижансов в Осере. Эта служба сыграла важную роль в демократизации транспорта. Дилижансы, в отличие от карет, оказались доступными всем, причем ходили они по расписанию. Организация их движения, очевидно, была делом ответственным и прогрессивным, предвосхитившим важные социальные черты железных дорог.

По мнению одного из биографов П. Бера*, у предков последнего уже в XVIII в. проявились задатки, сыгравшие столь важную роль в его судьбе, в частности тяготение к общественной деятельности. Жан-Жак-Симон Буайе за свою честность и основательность пользовался неограниченным доверием своих сограждан, которые поручили ему должность контролера над доходами фабрикантов и владельцев мастерских в осерском приходе Сен-Лу. Эту должность он занимал в 1784 - 1786 гг. После революции 1789 г. он разбогател, приобретя на 160 тыс. ливров "национального имущества"**,- видимо, при распродаже собственности эмигрантов.

*(См.: Ducloz J. L'enfance et la jeunesse de Paul Bert d'apres les documents inedits.- Bull. Soc, sci. hist, et natur. Yonne, 1924, p. 7.)

**(Ibid., p. 2.)

Пьер Луи Гратиоле

П. Бер дорожил памятью своего прадеда. Он был глубоко возмущен, когда в ходе одной из избирательных кампаний, спустя почти сто лет после описанных событий, кто-то пустил слух, будто Жан-Жак-Симон Буайе, предок ярого антиклерикала П. Бера, служил в училище при доминиканском монастыре, где проводил телесные наказания провинившихся учеников, а потом присвоил доверенные ему суммы, принадлежавшие училищу. Сплетня проникла в газету "Ла Бургонь", и в 1880 г. П. Бер возбудил против газеты судебный процесс, в ходе которого было неопровержимо доказано, что все эти выдумки не имеют под собой пи малейшего основания. II. Бер выиграл процесс, а из полученной как возмещение за моральный ущерб суммы учредил премию имени Симона Буайе для ежегодного присуждения наиболее отличившимся ученикам и ученицам осерских школ.

Старшая дочь Симона Буайе, бабушка Поля, Эме-Жюль-Александрина Симон, была очень одаренной женщиной. Известно, что она увлекалась живописью, хорошо рисовала сама. Ее муж шотландец Анри Масси (кельтская линия предков П. Бера) занимал должность сборщика налогов от республиканского правительства. Дочь его, Жанна-Анриетта Масси, мать Поля Бера, уделяла воспитанию своих детей (Жюля и Поля) много внимания. Известно, что она любила домашних животных; возможно, отсюда и берет начало интерес маленького Поля к биологии. Она разбила при доме большой сад, где выращивала различные сорта камелий и других цветов. Поль потерял мать в четырнадцать лет, двумя годами раньше умер от скоротечной формы туберкулеза его единственный брат Жюль.

В 1843 г. после окончания начальной школы Поль продолжил образование в коллеже родного города (ныне коллеж имени Поля Бера). Учеба давалась ему легко. По свидетельству современников, он был любознателен и отличался незаурядными способностями как в области точных, так и гуманитарных наук. Его пребывание в коллеже отмечено несколькими премиями и грамотами. Неиссякаемая энергия, твердый, решительный характер, необыкновенная предприимчивость и общительность Поля снискали ему любовь и уважение сверстников и учителей. В 1852 г., в последний год учебы, Бер завязывает контакты со многими членами общества натуралистов и медицинского общества своего города и активно участвует в работе местного естественноисторического музея.

Отец неодобрительно относится к увлечениям сына естественными науками. Не желая идти ему наперекор, Поль задумал стать инженером. С этой целью после окончания коллежа он уехал в Париж и поступил в коллеж Сен-Бербе, слушатели которого готовились к поступлению в Политехническую школу. Однако эта перспектива не отвечала желаниям отца, да и самого Поля мало привлекала. По настоянию родителя он поступил на юридический факультет Парижского университета. На короткое время Поль углубился в изучений римского права. В 1857 г., несмотря на столкновения со своими наставниками, обвинявшими его в том, что вместо изучения основ права он пускается в критику законов, разочаровавшийся в юриспруденции Бер все же успешно защитил лиценциат (первая ученая степень во Франции) на тему «Брачные договоры во Франции» и получил звание адвоката.

В том же году по совету врачей Бер уезжает в Алжир, чтобы поправить пошатнувшееся после выпускных экзаменов здоровье. Полугодовое путешествие помогло ему не только отдохнуть от нервного переутомления, но и расширить свой кругозор. Возвратившись на родину, Бер поступил секретарем к видному городскому адвокату, но вскоре вновь изменил свои желания и планы. Вопреки на стояниям отца, Поль бросил службу адвоката, уехал в Париж и поступил на медицинский факультет Сорбонны.

Однако научные интересы Бера в этот период еще не сформировались. Он занимался медициной без увлеченности и слыл посредственным студентом. К этому периоду относится забавная история с первой самостоятельной операцией Поля. Вспоминая ее, он писал в «Стоматологическом журнале» (1884): «На прием к профессору Мишону, у которого я стажировался вместе с группой студентов, явилась пожилая женщина с одним-единственным зубом, торчащим в нижней челюсти, что явилось причиной большой опухоли на верхней, так как этот резец постоянно травмировал ее. "Ну вот и для Вас дело нашлось,— сказал мне профессор,— удалите это инородное тело, здесь-то Вы не ошибетесь". Я встал перед трясущейся от страха старушкой в позу хирурга-акушера и, схватив не без волнения резец щипцами, стал медленно тянуть, как бурлак баржу. Шея у больной вытянулась, она наполовину привстала в кресле; ей богу, она пошла бы за мной на край света. Я был в отчаянии, мои товарищи при этом корчились от смеха. Тут я, наконец, так дернул, что зуб полетел в одну сторону, а женщина в другую. Это было моей первой и последней попыткой удаления зубов».

Свое место в науке Бер определял с большим трудом, через сомнения и внутреннюю борьбу. В 25 лет он «все еще не нашел себя, однако все больше и больше склонялся к мысли, что его истинное призвание — естественные науки».

В годы учебы в Париже Поль продолжал поддерживать тесные связи с научными обществами Осера, а каникулы проводил в полях Бургундии, занимаясь сбором зоологических и ботанических материалов. В обществе естествоиспытателей департамента Ионна он занимается систематикой позвоночных животных своего края. Природная наблюдательность и тесные контакты с натуралистами способствовали формированию мировоззрения будущего ученого, развитию в нем исследовательских навыков.

В конце 1850-х годов Поль Бер по рекомендации библиотекаря Парижского музея естественной истории познакомился с зоологом Пьером Луи Гратиоле (1815- 1866) - руководителем состоявшей при музее лаборатории сравнительной анатомии человека и обезьяны, а несколько позже - с Анри Мильн-Эдвардсем (1800- 1885), выдающимся зоологом, профессором естественной истории этого музея.

Анри Мильн-Эдвардс

"Овеянные романтикой лекции Гратиоле,- вспоминал впоследствии Бер,- увлекли меня и привили вкус к изучению анатомии и естественной истории. Целыми днями я пропадал в лабораториях и залах зоологического музея... Статьи различных кодексов казались мне детскими игрушками на фоне удивительного мира животных, представленного в коллекциях музея. Я смотрел с удивлением и с тайной завистью на людей, знавших названия, да еще такие премудрые, разных насекомых, пришпиленных в коробках. Вскоре я случайно натолкнулся на тоненькую книжку со сложным названием "Введение в общую зоологию, или Анализ тенденций природы в построении животного царства" Мильн-Эдвардса. После прочтения этой книги я буквально прозрел. Разумеется, она не произвела на меня такого ошеломляющего впечатления, как "Происхождение видов" Ч. Дарвина, с которой я познакомился несколькими годами позже, но вселила в меня уверенность в необходимости изучать мир животных во всем его многообразии, покорила широтой воззрений, четкостью идей и ясностью изложения"*.

*(Ducloz J. L'enfance et la jeunesse de Paul Bert..., p. 33 - 34.)

В течение трех лет Бер сочетал учебу на медицинском факультете с занятиями в лаборатории Гратиоле и получил солидную теоретическую подготовку и навыки экспериментатора. При всем уважении к Гратиоле, своему первому учителю, Бер никогда не разделял философских взглядов Гратиоле по вопросам биологии, его спиритуалистических доктрин, в частности о сущности жизни и происхождении человека. Это обстоятельство не повлияло, однако, на дружеский характер их отношений.

Молодой Бер был также пленен и личностью Мильн-Эдвардса, замечательного натуралиста, зоолога, физиолога, избранного в 1838 г. во Французскую Академию наук на место скончавшегося Ж. Кювье. Заслуги Мильн-Эд-вардса перед биологией, в частности биологией моря, огромны. Он был первым ученым, еще в 1844 г. спустившимся под воду в скафандре с научными целями и в 1860 г. доказавшим факт существования жизни на глубине. Его перу принадлежит ряд обстоятельных сводок по морской фауне литорали, ракообразным, кораллам и другим группам морских и наземных животных. Учение Мильн-Эдвардса об усовершенствовании функций в животном организме через специализацию в ходе эволюционного процесса, т. е. проблема эволюции функции (в частности, дыхания) в современном понимании, имело огромное влияние на формирование научных взглядов П. Бера и несомненно стимулировало разработку им вопросов физиологии дыхания.

Решающее воздействие на всю творческую биографию Бера оказал Клод Бернар (1813 - 1878) - основатель современной экспериментальной физиологии. Бер неоднократно подчеркивал, что именно Бернару он обязан всеми своими успехами в науке. Бернар, в свою очередь, горячо любил Бера и считал его единственным достойным преемником, способным творчески развивать экспериментальное направление в физиологии.

Бернар впервые обратил внимание на Бера в 1860 г. на экзаменах на степень лиценциата естественных наук, когда при толковании некоторых вопросов нервной регуляции дыхания молодой студент осмелился вступить с ним в спор, упорно отстаивая свою точку зрения. Этот эпизод способствовал возникновению и укреплению их взаимного уважения, переросшего впоследствии в стой-чую нерасторжимую дружбу.

Клод Бернар

К середине 60-х годов окончательно сформировалось естественно-материалистическое мировоззрение Поля Бе-па. Большое влияние на него в этот период несомненно оказала книга Ч. Дарвина "Происхождение видов", французский перевод которой вышел в 1860 г. Важную роль в становлении его как ученого сыграли события, происшедшие во французской науке. Мы имеем в виду не только появление трудов Клода Бернара, объяснившего все биологические явления естественными причинами, но и знаменитую полемику Пастера и Пуше (1862)*. В последней Бер занял принципиальную позицию, приняв выводы Пастера о невозможности самопроизвольного зарождения жизни. При этом он, правда, подчеркивал, что этим отнюдь не опровергается мысль о происхождении живого из неживого.

*(В 1859 г. руанский зоолог Пуше и его единомышленники Жоли и Мюсее опубликовали результаты опытов в пользу учения о самопроизвольном зарождении жизни. Вслед за этим Французская Академия наук объявила конкурс на работу, подтверждающую или опровергающую их данные. В 1862 г. Пастер опроверг данные Пуше. Формула "Опте vivum e vivo" ("Живое только из живого") восторжествовала.)

Клод Бернар в лаборатории среди своих учеников. Справа налево: А. Дастр, М. Лабо, К. Бернар, д'Арсенвалъ, П. Бер и др. Картина Лермитта

В 1863 г. Поль Бер получил степень доктора медицины за работу по пересадке тканей и органов у животных "De la greffe animal", которая содержала обширный обзор литературы по проблеме. Этот труд был удостоен премии Французской Академии наук по экспериментальной физиологии.

Он стал одним из первых исследователей в области экспериментальной пересадки и приживления тканей и органов от одного животного к другому. Он продемонстрировал возможность перекрестного кровообращения у крыс, однако не смог получить аналогичных результатов в модели "крыса - морская свинка". Бер допускал, что причина неудачи в установлении удовлетворительного перекрестного кровообращения между особями этих видов кроется в различии размеров их эритроцитов. Он предостерегал против механического перенесения результатов исследований, полученных на животных, на человека. Этому новому вопросу (пересадка тканей и органов) в экспериментальной медицине и физиологии суждено было стать важной вехой в развитии пластической хирургии. "Пересадка по Беру" использовалась во время франко-прусской войны 1870 - 1871 гг. Примечательно, что фундаментальное исследование Бера по пересадке и приживлению тканей и органов получило всемирное признание как основополагающее в пауке о трансплантации тканей и органов*.

*(См.: Пересадка органов и тканей у человека / Под ред. Ф. Раппопорта, Ж. Досса. М.: Медицина, 1973, с. 12. )

Труды и записки Бера содержат многочисленные жалобы на плохое качество исследовательского оборудования во Франции (в отличие от неплохого оснащения немецких лабораторий и университетов того времени) и отсутствие правительственной поддержки ученых. Даже К. Бернар был вынужден работать в сыром полуподвальном помещении своей лаборатории в Коллеж де Франс. Осенью 1863 г., изнуренный неблагоприятными условиями работы, он не смог читать зимнего курса лекций. По настоянию врачей Бернар покинул Париж с тем, чтобы восстановить здоровье и на отдыхе заняться литературным трудом. Перед отъездом он пригласил Бера и предложил ему должность препаратора со скромным жалованием (700 франков в год). "Мне предстоит упорным трудом оправдать высокое доверие, оказанное великим ученым"*,- писал Бер по этому поводу.

*(Ducloz J. L'enfance et la jeunesse de Paul Bert,.., p. 65.)

Вскоре после этого события, в какой-то мере упрочившего положение Бера в научном мире, он женился на шотландке Жозефине Клейтон (1847 - 1916), с которой познакомился в 1863 г. в родном городе во время каникул. Свадьба состоялась в 1865 г. и была приурочена к выздоровлению и возвращению в Париж К. Бернара. Брак был счастливым; у Беров было три дочери: Генриетта, Полина и Леония. Жена стала верной помощницей ученого. Впоследствии она перевела па английский язык курс лекций Бера по общей зоологии.

За годы работы в качестве препаратора (1863 - 1866) Бер довел до окончательного варианта и опубликовал "Определитель позвоночных животных департамента Йонна" (1865 г.), вчерне подготовленный еще в 1857 г., а также написал и защитил диссертацию на звание доктора естественной истории по теме "О жизненности животных тканей" (1866).

В 1867 г., после кончины выдающегося физиолога Пьера Флуранса (1794 - 1867), Бер по ходатайству Бернара получил кафедру сравнительной физиологии на факультете естественных наук в г. Бордо. Спустя три года он опубликовал свои лекции по сравнительной физиологии дыхания с посвящением К. Бернару. Молодой профессор обобщил в них собственные исследования по газам крови, проанализировал причины асфиксии и изложил достижения К. Людвига, И. М. Сеченова и Э. Пфлюгера. Блестящий лектор (самый молодой тогда профессор университета), Бер сразу завоевал аудиторию.

Пьер Флураис

Этъен-Жюль Маре

Зоологическая лаборатория в Бордо была оборудована еще хуже, чем лаборатория Бернара в Париже. Тем не менее за неполных полтора года, которые он там провел, Бер опубликовал ряд работ по зоологии, сравни тельной анатомии и физиологии животных. Бер часто работал в ботаническом саду, а также в расположенных в окрестностях Бордо (г. Ар) музее, лаборатории и аквариуме, изучая патологию пресных рыб, физиологию моллюсков и других водных животных. Вооружившись кимографами, разработанными его другом Этьеном-Жюлем Маре (1830 - 1904), и высокочувствительной термографической аппаратурой, Бер исследовал тончайший механизм движения листьев у мимозы. Ему удалось показать, что чувствительность и подвижность листьев мимозы можно объяснить наличием специальных сократительных тканей, сходных с нервными и мышечными элементами у животных. Сюда примыкали опыты по воздействию различных частей спектра на развитие и активность растений.

В конце 1868 г. Бер вернулся в Париж и получил кафедру физиологии в Сорбонне, которую ему передал Бернар, оставивший за собой кафедру физиологии в Коллеж де Франс. Став, таким образом, преемником Бернара по руководству физиологической школой в Сорбонн-ском университете, Бер связал с этим научным центром всю дальнейшую научно-педагогическую деятельность.

Сорбонна явилась новым важнейшим этапом и в его научных поисках. Здесь он приступил к экспериментальному изучению действия барометрического давления на животные и растительные организмы. План исследований был одобрен Бернаром. Первые результаты работы Бер изложил в лекции "О влиянии барометрического давления на живые существа", прочитанной 13 декабря 1869 г. в парижской Обсерватории.

Жозефина Клейтон

События франко-прусской войны, падение Второй империи и становление Третьей республики временно прервали педагогическую (но не научную) деятельность Бера. В жизни ученого четко намечаются два направления: общественное и политическое. Бер предстает перед обществом и как блестящий ученый и как серьезный политический деятель, горячий патриот-республиканец. "Отечество в опасности,- заявлял Бер в те дни,- я прежде всего гражданин, а натуралист потом..." Он активно участвует в организации обороны северных районов Франции в 1870 г., назначается префектом национальной обороны департамента Нор. Со свойственными ему пылом и целеустремленностью Бер посвящает весь свой талант организатора налаживанию оружейного производства, политической борьбе за национальную независимость и за республиканский строй. Во многих своих выступлениях этого периода Бер гневно разоблачал антинациональную политику Наполеона III, приведшего Францию к катастрофе. Убеждение в кардинальной роли науки в социальном прогрессе и в его необходимости для развития наук стало определяющим для всей дальнейшей жизни Бера. В 1870 г. Бер был избран членом муниципального совета Осера. 19 марта 1871 г., в день штурма парижанами ратуши, он возобновил чтение курса лекций в Сорбонне.

В этот период Бер не прекращал и работ по этиологии "горной болезни" и поискам причин гибели первых аэронавтов. В конце 1869 г. он при поддержке своего старшего друга состоятельного врача Дениса Журдане получил для этих исследований две барокамеры из листового железа. Позднее признательный Бер посвятил Д. Журдане главный труд своей жизни "Барометрическое давление".

В лаборатории Сорбонны Бер приступил к изучению особенностей течения физиологических процессов у животных в разреженном воздухе. Постановка экспериментов свидетельствует о широком общебиологическом подходе ученого к решаемой проблеме. Сначала он ставил опыты на птицах, мелких млекопитающих, собаках. Но настал момент, когда, запасшись пропитанным каучуком кислородным мешком, он сам занял место животных в камере. Он решил доказать главный вывод своих исследований - несчастных случаев в разреженном воздухе можно избегнуть, применяя дополнительное дыхание кислородом.

20 февраля 1874 г. Бер создал искусственное разрежение, соответствующее высоте 5000 м, а 30 марта - 8800 м (высота Эвереста!). Имитируя подъемы на воздушном шаре, Бер приходит к выводу, что с понижением давления у человека возникают функциональные расстройства, пропорциональные степени этого понижения. "Как только он (Бер) оказывался на пороге потери сознания,- писал его ученик Э. Берийон,- он прибегал к помощи мешка с кислородом, и все неприятные ощущения исчезали как по волшебству"*. Достигнув условной девятикилометровой высоты, Бер хотел "взлететь" еще выше, однако ассистенты, опасаясь за его жизнь, отказались от дальнейшего проведения опыта.

*(Berillon Е. L'oeuvrc scientifique de Paul Bert. Paris, 1887, p. 29.)

22 марта 1874 г. аэронавты Кроче-Спинелли и Сивель, вооруженные экспериментальными данными Бера и пользуясь кислородными подушками, успешно достигли высоты 7300 м. Их полет впервые наглядно подтвердил необ ходимость дополнительного кислородного дыхания на высоте. К сожалению, трагическая гибель Кроче-Спинелли и Сивеля во время полета на аэростате "Зенит" 15 апреля 1875 г. бросила тень на исследования Поля Бера. Правда, по свидетельству оставшегося в живых члена экипажа Г. Тиссандье, аэронавты сознательно берегли кислородный запас для использования его на большой высоте, но, достигнув 8600 м, уже не нашли сил, чтобы воспользоваться им. Следует также отметить, что непосредственно перед полетом на "Зените" Бер послал Кроче-Спинелли письмо с советом увеличить запас кислорода на борту аэростата. Но аэронавты или не придали указаниям Бера достаточного значения, или письмо просто не дошло до адресата вовремя*.

*(См.: Dubreuil L. Paul Bert. Paris, 1935, p. 35.)

С усовершенствованием подводного скафандра и изобретением кессонного аппарата* водолазы и рабочие-кессонщики стали все чаще подвергаться высоким давлениям. При этом значительно расширился и круг профессий, связанных в той или иной степени с работой в этих условиях. Все чаще стали появляться сообщения о заболеваниях и случаях гибели водолазов и кессонщиков. Возникла настоятельная необходимость изучить причины этого явления. Работы Бера, связанные с физиологией человеческого организма, при высоких давлениях вновь привлекли к себе внимание.

*(Кессон - специальное устройство, позволяющее людям находиться под водой и вести там работы; используется главным образом при сооружениях мостов. Внутри создается повышенное давление воздуха, вытесняющего воду.)

К решению этой проблемы Бер приступил в 1872 г. по просьбе изобретателя скафандра Денейруза, заинтересовавшегося причинами гибели водолазов-ловцов губок в Эгейском море. С помощью своих барокамер Бер провел серию опытов на мелких животных, последовательно изучая причины их гибели при повышенных давлениях. Ему удалось установить, что кислород, подаваемый подопытным животным под давлением, растворяется в плазме крови в значительно большей степени, чем обычно, и при давлении свыше 3 атм оказывает на организм токсическое действие, вызывая конвульсии и смерть. Неожиданное открытие побудило его детально исследовать это явление.

Водолазный скафандр Денейруса

Свои наблюдения о возникновении резко выраженных судорог, развившихся в результате кислородного отравления ("эффект Поля Бера"), ученый доложил 17 февраля 1873 г. на заседании Парижской Академии наук. "Я долго колебался,- писал он,- прежде чем решился назвать кислород, это универсальное живое начало, ядом. И все же я вынужден это сделать. Да, кислород, которому мы обязаны жизнью, смертелен, если им пользоваться в больших дозах. Он убивает, тормозя все окислительные реакции..."*

*(Servettaz P. L. Essai biographique sur Paul Bert. Cadaques le 23 Juin, 1968, p. 7.)

Бер обнаружил также, что случаи отравления кислородом возможны при дыхании не только чистым кислородом, но и обычным воздухом, который подавался под повышенным давлением. Например, у животных судороги наступали при дыхании воздухом под давлением в 15 атм. Ученый провел широкие исследования по выяснению влияния кислорода на растения, насекомых, бактерии и пришел к выводу об общетоксическом действии кислорода на все живое. С целью предотвращения несчастных случаев при кислородном отравлении Бер рекомендовал использовать хлороформ, успокаивающее действие которого ослабляло токсический кислородный эффект.

Бер сформулировал закон физиологического значения парциального давления кислорода, ставший новой вехой в развитии физиологии. Его данные об общетоксическом действии избыточного парциального давления кислорода на растения, низших беспозвоночных и микроорганизмы в течение нескольких десятилетий служили основным источником знаний в этой области. Бер отмечал, что высокое парциальное давление кислорода ведет к снижению обмена веществ, замедлению роста растений и всхожести семян, угнетению процессов брожения и гниения. При этом он указывал, что, находясь в кислородной атмосфере, молоко не скиснет и мясо не испортится даже в течение многих суток. Ученый высказал очень интересные гипотезы о механизме токсического действия кислорода, в основе которого лежат процессы угнетения и извращения хода окислительных процессов, а также о возбуждении кислородом нервных центров.

Наряду с токсичностью кислорода Поль Бер обстоятельно изучил и токсические свойства углекислоты. Вслед за К. Берпаром, который показал, что высокие концентрации углекислого газа снижают потребление кислорода мелкими птицами, Бер определил смертельные концентрации углекислоты в воздухе и нашел, что пресмыкающиеся и амфибии значительно менее чувствительны к СO2, чем теплокровные животные. Он выявил токсическое и смертельное содержание СO2 в крови и пытался установить токсические концентрации в тканях. Как и при изучении токсического действия кислорода, Бер исследовал влияние СO2 не только на высших животных, но и на изолированных тканях, растениях, бактериях.

Откликнувшись на просьбу Денейруза, ученый экспериментально изучил причины декомпрессионных заболеваний, описанных ранее у рабочих-кессонщиков, и в первую очередь их частого и резко выраженного симптома - паралича конечностей. Практика показывала, что ни один из рабочих не заболел в самом кессоне - загадочное заболевание настигало человека только при выходе на поверхность.

Бер обнаружил пузырьки газа в крови подопытных животных, погибших после их изъятия из кессонной камеры со сжатым воздухом, причем наибольшее количество его оказалось в венах и правом предсердии. Аналогичные пузырьки ученый встретил и при вскрытии поверхностных крупных вен у живых собак, побывавших в камере. Анализ газа, собранного из этих пузырьков, показал, что в них преимущественно содержится азот. В заключительной части краткого сообщения Академии наук но поводу этого открытия Бер писал: "Именно азот является газом, угрожающим жизни водолазов... переходя в свободное состояние, он вызывает паралич, нарушая спинномозговое кровообращение. Кровь, движущаяся в сосудах, при нормальных условиях почти насыщена азотом через дыхание... Стало быть, нет никакого основания к тому, чтобы излишек азота, пришедший в свободное состояние, вновь растворился в крови"*.

*(Servettaz P. L. Essai biographique sur Paul Bert, p. 9 - 10.)

В 1875 г. работы по изучению физиологического влияния воздуха и кислорода под повышенным или измененным давлением, изложенные в монументальном труде "Барометрическое давление" (1878 г.), принесли П. Беру Большой двухгодичный приз Сорбонны.

В этом главном труде своей жизни - сводке обширной серии экспериментов по поведению животных и растений, микроорганизмов и ферментов в условиях повышенного и пониженного давления - Бер обобщил результаты 670 экспериментов, а также дал обстоятельный исторический обзор по вопросу изучения влияния барометрического фактора на организм человека, занимающий почти половину огромной монографии. Все основные факты, установленные Бером и описанные в этой работе, были подтверждены последующими исследованиями. В 1878 г. Бер был избран пожизненным председателем Французского биологического общества, а в 1881 г.- академиком, членом Института Франции - главного научного учреждения страны.

Исследования Поля Бера о влиянии повышенного давления на жизнедеятельность получили международное признание. Так, в 1878 г. Эдинбургский университет присудил ученому главный приз за работы по терапии. В конце XIX в. идеи Бера стали предметом пристального изучения русских врачей и физиологов. Существенный вклад в разработку беровской барофизиологии внесли А. О. Католинский (1862 г.), П. Качановский (1875 г.), Л. Н. Симонов (1876 г.) и др. Высокую оценку труды Поля Бера получили в "Лекциях по общей патологии" В. В. Пашутина (1881 г.). Неоднократно его имя упоминается в трудах М. Н. Храбростина (1888г.), Ф. И. Шидловского (1896 г.) и др.

Интерес к исследованиям Поля Бера по барофизиологии особенно возрос в преддверии научно-технической революции XX в. Большую роль в их пропаганде и развитии сыграли работы английского физиолога Джона С. Холдейна (1860 - 1936) - продолжателя дела Поля Бера. Холдейн в своих экспериментах изучил особенности дыхания человека и животного (козы) в условиях повышенного и пониженного давления. Полученный в результате исследований богатейший экспериментально-теоретический материал Холдейн систематизировал в капитальном труде "Дыхание", написанном совместно с Дж. Г. Пристли. В нашей стране перевод этой работы был издан в 1937 г.*

*(Холдейн Дж. С., Пристли Дж. Г. Дыхание: Пер. с англ. М.; Л.: Биомедгиз, 1937.)

Разработанные Холдейном физиологические основы рациональной декомпрессии нашли свое отражение в специальных таблицах, носящих его имя. Они и в настоящее время не утратили своего значения и с некоторыми поправками используются в водолазной практике многих стран.

В 1907 Н. А. Есипов перевел на русский язык раздел из "Барометрического давления" П. Бера, спустя девять лет более обстоятельный перевод, относящийся к глубоководной физиологии, сделал врач водолазной школы в Кронштадте В. П. Аннин. В 1943 г. по инициативе Джона Фультона, известного физиолога и историка науки, книга "Барометрическое давление" была полностью переведена на английский язык. Отмечая необходимость капитального труда Поля Бера спустя 65 лет после написания, продиктованную нуждами военного времени, редактор подчеркивал, что "такой чести не удостоился ни один из ученых XIX в.".

Учение Бера - Холдейна о декомпрессии и мерах ее профилактики успешно разрабатывается в специальных физиологических лабораториях нашей страны. Оно позволяет глубже проникнуть в понимание функциональных сдвигов в организме при повышенном (и пониженном) парциальном давлении кислорода и обеспечить безопасную работу человека в необычных средах существования. Как известно, Холдейн предложил использовать вместо плавных режимов декомпрессии Бера ступенчатую декомпрессию. В настоящее время в большинстве стран (СССР, США, Франция, Англия) при глубоких погружениях вновь применяется плавный режим декомпрессии, правда, несколько отличный от режимов Поля Бера. Вопросы теории и практики подводных спусков и сопутствующих им физиологических изменений были и остаются предметом постоянного внимания таких крупных советских физиологов, как Л. А. Орбели, Е. М. Крепе, Н. В. Лазарев, В. Н. Черниговский, М. П. Бресткин, А. Г. Жиронкин и др.

В последние годы жизни в многогранной научной деятельности Бера на первый план выдвинулось изучение вопросов анестезии. Ценнейшим вкладом ученого в развитие хирургии явился метод дополнительного кислородного дыхания при анестезии. Именно благодаря использованию кислорода у медиков появилась возможность безвредного применения анестезирующих средств - возможность, которую до Бера тщетно искали многие исследователи, изучая свойства таких анестезирующих веществ, как закись азота и хлороформ. Бер установил для них "порог безопасности" - летальную и наркотическую дозы. Современная анестезия в условиях повышенного давления, в сущности, является лишь улучшенным вариантом способа, предложенного Бером для практического использования парижским хирургам Пеану и Лаббе.

В последний период своей жизни Бер много времени, сил и энергии отдавал распространению и пропаганде естественнонаучных знаний. Именно в эти годы полностью раскрылся его талант популяризатора пауки. С 1879 по 1885 г. он опубликовал, помимо большого количества учебников для юношества и старших школьников, семь томов (около 4000 с.) очерков по новейшим достижениям науки и техники в виде приложения к журналу "La Republique franchise", основанному его другом, крупным политическим деятелем Л. Гамбеттой (1838 - 1882). Тематика очерков была разнообразной - Бер писал об изобретении телефона, о свече Яблочкова, предполагаемом лунном ландшафте, явлениях вулканизма, вспышках холеры или действии кураре па живые организмы, и т. п. Но о чем бы ни рассказывал он в своих работах, они всегда отличались простотой и были понятны читателям. "Мне хотелось,- отмечал Бер в предисловии к одному из учебников,- чтобы дети, которым посвящена эта книга, испытывали при чтении ее такое же удовлетворение, которое испытывал я сам, когда писал ее. И желаю я этого ire из самолюбия, а вследствие убеждения, что нельзя чему-нибудь научить, когда наводишь скуку". И вес же нельзя не пожалеть, что популяризаторская, как, впрочем, и общественно-политическая деятельность отняли слишком много времени из его короткой жизни в науке.

Дар Бера к увлекательному изложению не остался незамеченным прогрессивными биологами России, где имелась огромная потребность в популярной научной литературе и где, начиная с 1881 г., в течение почти трех десятилетий пособия Бера по естествознанию неоднократно ртздавались по рекомендации таких известных ученых-биологов, как И. Р. Тарханов, И. И. Мечников, М. А. Мензбир. В предисловии к изданию "Лекций по зоологии" (1891 г.) Мензбир, в частности, писал, что "главным достоинством курса Поля Бера является то, что от пего веет живым словом и нет и тени догматизма".

До конца своих дней не прекращал Поль Бер общественно-политической и публицистической деятельности. Разработку реформы народного образования (от начальной школы до высших учебных заведений) в период 1871 - 1886 гг. он сочетал с научно-педагогической работой. По его глубокому убеждению законодательные реформы в области образования и просвещения, борьба с невежеством и суевериями должны были оздоровить и возродить нацию. Он утверждал, что повсеместное распространение просвещения повысит жизненный уровень народа н будет способствовать дальнейшему расцвету общества. "Я предвижу,- говорил Бер,- господа церковники скажут: "Вы изгоняете пас из школ, что ж, мы уйдем, и с нашим уходом рухнут моральные устои, без которых вы скатитесь в бездну безнравственности". На это мы ответим, что опыт истории Европы и всего мира, начиная с кровавых времен средневековья, убеждают нас, что современное общество устремлено к борьбе за установление новой морали. Чем народы ближе к своей цели, тем дальше они отстоят от религии"*.

*(Depasse П. Paul Bert. Paris, 1883, p. 29 - 30.)

Эту мысль более детально Бер конкретизировал в книге "Мораль иезуитов"*. Он дал в ней обзор литературы по религиозно-этическим вопросам, изданной орденом иезуитов, направленной против свободомыслящих и протестантов. Подробно анализируя эти сочинения, Бер обнаружил в них множество передержек, неточных и искаженных ссылок, недобросовестных приемов спора, а в ряде мест - прямое оправдывание таких пороков, как обман, лжесвидетельство, воровство и т. п. Антииезуитское выступление П. Бера было весьма актуальным в годы усиления монархических и клерикальных тенденций в Третьей республике. Оно явилось ничем иным, как продолжением сатирической просветительной традиции французских энциклопедистов XVIII в., и восходит к знаменитой полемике Паскаля с иезуитской этикой в "Письмах к провинциалу".

*(См.: Bert P. La morale des Jesuites. Paris, 1880.)

В 1881 - 1882 гг. произошло знаменитое "идейное столкновение" Поля Бера с И. Ф. Ционом, бывшим профессором физиологии Петербургского университета. Будучи крупным физиологом прошлого века, Цион еще в 1867 - 1868 гг. работал в лабораториях Клода Бернара и Карла Людвига. Он получил там важные данные, касающиеся режима работы сердца; совместно с Людвигом открыл депрессорный нерв сердца*. Однако во многих политических и идеологических вопросах Цион, как монархист, занимал реакционные позиции, выступал против теории эволюции и в особенности дарвинизма. В 1878 г. он защитил в Сорбонне докторскую диссертацию и надеялся занять освободившуюся в том же году после смерти Бернара университетскую кафедру. Этого не произошло. Кафедру получил Бер**. После этого Цион, известный к тому же своим склочным характером, развернул кампанию против Бера.

*(См.: Чеснокова С. А. Карл Людвиг. М.: Наука, 1973, с. 209 - 213.)

**(См.: Орбели Л. А. Воспоминания, М.; Л.: Наука, 1966, с. 9 - 13.)

Воспользовавшись тем, что Бер в августе 1881 г. представил Национальному собранию свой проект отделения церкви от государства и закрытия церковных школ, монастырей и духовных орденов, Цион опубликовал открытое письмо к автору проекта*. Он утверждал, что предложенные Бером меры ведут не только к подрыву католицизма, но и к ослаблению моральных устоев и распаду культуры. Цион с ожесточением обрушивался на пропагандируемые Бером идеи Дарвина и Геккеля, противопоставив им взгляды своего учителя - крупного патолога, депутата прусского рейхстага Рудольфа Вирхова, убежденного консерватора, антидарвиниста и антиэволюциониста. Однако Циону не удалось подорвать научный и политический престиж Поля Бера. 4 ноября 1881 г., спустя всего полтора месяца после публикации открытого письма, Бер получил портфель министра народного образования и культов в кабинете Гамбетты.

*(См.: Суоn Е. de. La guerre a Dieu et la morale lai'que: Reponse a m. Paul Bert. Paris, 1881.)

Как известно, "великий кабинет" Гамбетты просуществовал лишь десять недель - с ноября 1881 г. по январь 1882 г., и Бер не смог провести в жизнь задуманных реформ в области просвещения. И все же он успел составить первоначальные наброски плана, который мог бы обеспечить свободу вероисповеданий и отделить школьное образование от религии. Ряд идей Бера был осуществлен позднее его преемниками в деле развития народного образования во Франции.

Соединение в одном лице политического деятеля и биолога или врача - характерная особенность французских республиканцев XVIII - XIX вв., таких, как Ф. Бю-ше, Э. Вайян, Ж. Гильотен, II. Лафарг, Ж. П. Марат, Ф. Распай. Достойное место в этой шеренге по праву принадлежит Полю Беру. В течение 1870 - 1880 гг., занимая пост члена Осерского муниципального совета, а затеи депутата Национального собрания и министра, он доступными ему в рамках бюрократической системы Третьей республики средствами боролся за ассигнования на науку и просвещение, за подъем научного потенциала Франции. Неоднократно участвуя (с переменным успехом) в избирательных кампаниях в местные и центральные органы власти, ученый опирался в основном на лозунги республиканского строя: равное и справедливое обложение налогами, всеобщее бесплатное образование. Обличая монархию и диктатуру (в том число и диктатуру Тьера, которую рассматривал как вид "анонимной монархии"), Бер подчеркивал ответственность бонапартистского режима за войну и поражение, за разорение страны. Обращаясь к избирателям во время выборов во французское учредительное собрание в октябре 1871 г., Бер сказал: "Вот к чему привело единоличное правление; подобные беды ожидают вас всегда, когда вы будете возлагать на одного человека все полномочия, предоставив ему самому выбор лиц для контроля над его действиями. Одинаковые причины роковым образом влекут за собой одинаковые последствия. Народное же правление имеет только одну форму - форму республики. Республика даст вам внутренний мир, порядок и безопасность"*. Общепризнано, что Бер был одним из деятелей, которым Франция обязана окончательным освобождением от монархия и упрочением республиканского строя. Участок, на котором действовал Бер (образование и организация науки), мог показаться по тем временам сравнительно узким и специальным, но сейчас мы не можем не признать его важнейшей роли в формировании всей прогрессивной французской культуры на рубеже XIX - XX вв.

*(Dnbreuil L. Paul Bert, p. 28.)

Однако надежды, которые Бер возлагал на буржуазную республику, были чрезмерными. И хотя подобные буржуазно-демократические иллюзии вполне естественны для профессора Сорбонны второй половины XIX в., последовательностью своих республиканских принципов, активным патриотизмом, неутомимостью в стремлении обеспечить государственную поддержку пауки Поль Бер выгодно отличался от большинства политических деятелей Третьей республики. Именно Бер среди всех создателей Третьей республики стал тем человеком, кому Франция наиболее обязана системой организации науки - системой, в которой государственная регуляция и поныне занимает, пожалуй, большее место, чем в какой-либо другой развитой капиталистической стране*. И если к началу XX в. французской пауке удалось преодолеть временное отставание и выдвинуть плеяду замечательных ученых, в том числе биологов, лауреатов Нобелевских премий Л. Лаверана, Л. Карреля, Ш. Рише, Ш. Николля, то в этом немалая заслуга Бера, способствовавшего возрождению традиционно высокого престижа науки и Академии наук во французском обществе.

*(См.: Любина Г. И. Франция: Исторические формы организации научных исследований.- В кн: Эволюция форм организации науки и развитых капиталистических странах. М.: Наука, 1972, с. 25.)

Бер активно участвовал в создании Осерской сельскохозяйственной опытной станции (1873 г.), в открытии университетов в Лионе и Лилле, в учреждении новых школ, лицеев и коллежей, в улучшении материального обеспечения всей системы образования и науки во Франции. В 1879 г. он представил Национальному собранию проекты "Об организации высшего образования в Алжире" и "О женском среднем образовании". Эти проекты были признаны слишком радикальными, но в дальнейшем они все же повлияли на новые программы в области образования. В 1881 г. Бер добился ускоренного финансирования строительства метеорологической обсерватории на горе Миди де Бигорр во Французских Альпах. Одновременно он доложил сенату о мерах по улучшению системы среднего образования в стране. Этот доклад, равно как и разработанный несколько ранее специальной комиссией под его председательством проект закона об обязательном начальном образовании* были благожелательно приняты палатой депутатов, по практическое воплощение их в жизнь затягивалось. Важным подспорьем для преподавательских кадров Франции стала принятая бюджетной комиссией Национального собрания 11 июля 1882 г. по предложению Бера поправка к бюджету, касавшаяся установления минимальных (600 франков) пенсий преподавателям коллежей и университетов.

*(Так называемый проект Бароде (по имени внесшего его в палату депутатов члена комиссии). См.: Bert P. Rapport presente a la chambre des deputes sur la loi de l'enseigncment primaire (proposition Barodet). Paris, 1880.)

Поль Бер разработал ряд мероприятий по улучшению медицинского обслуживания населения Франции и ее колоний. Его предложения и проекты, выдвинутые и частично претворенные в жизнь в конце 1870 - начало 1880 г., лежали в русле умеренных реформ в сфере образования и культуры. Они были проведены в этот же период Жюлем Ферри и возглавлявшимся им министерством просвещения и известны под именем "законов Ферри". Однако в своих требованиях государственной поддержки науки Бер шел далее Ферри. Для общей ориентации дальнейшего развития французской научной политики, а также для понимания во Франции и за ее пределами первостепенного значения организованной "большой науки", своей пропагандистской деятельностью Бер сделал, пожалуй, больше.

Падение "великого министерства" Гамбетты в январе 1882 г., последовавшая вскоре отставка Ферри, смерть (31 декабря 1882 г.) Л. Гамбетты, руководителя республиканской партии, к радикальному крылу которой примыкал Бер, усиливавшаяся по стране консервативная и клерикальная реакция - все это осложняло воплощение в жизнь просветительских и научно-организационных программ Бера. Его иллюзия относительно того, что буржуазная республика способна преодолеть бюрократизм и другие недостатки в организации науки и образования в стране, так ярко проявившиеся в период Второй империи, в значительной мере рассеялась. В этот период внимание Бера все чаще переносится на внешнеполитическую сферу и на возможности компенсации ущерба от франко-прусской войны за счет расширения связей Франции с ее колониями при условии роста промышленного и научного потенциала последних. Впрочем, интерес к этим вопросам проявлялся у Бера и раньше. В этом отношении, помимо ужо упомянутою доклада Бера о введении высшего образован ия в Алжире, характерен представленный им в декабре 1877 г. в Национальное собрание проект "Об организации образования в Алжире", а также встреча ученого в 1882 г. с французским путешественником де Браз-зой, вернувшимся тогда из Конго, и последующие выступления Бера, обосновывавшие необходимость промышленного и научного прогресса в колониях.

Результаты были незначительны: в Алжире и в Конго был открыт ряд школ с преподаванием на французском языке. К сожалению, того, что единственным путем к радикальному подъему науки и культуры в "заморских территориях" Франции была полная ликвидация колониальной системы, Бер в полной мере не сознавал. В январе 1886 г. он принял предложение занять пост представителя французского правительства в Индокитае. Бер надеялся провести там некоторые из своих образовательных реформ, но по прибытии на место обнаружил тяжелые злоупотребления французской администрации, активную враждебность населения и невозможность добиться успехов в осуществлении своих планов. Политику Франции, направленную на оккупацию Аннама, Бер не одобрял и еще в декабре 1875 г. обращался к правительству с безуспешным призывом отозвать все французские гарнизоны из Аннама*.

*(См.: firosse P. de hi. Une dcs grandes energies francaises- Paul Rert. Hanoi, 1925, p. 95.)

Непривычный климат, нервное переутомление подорвали силы Бера. 11 ноября 1886 г. он скончался в Ханое в возрасте 53 лет от тропической дизентерии, сопровождавшейся кровоизлияниями. Его прах был перевезен во Францию и 15 января 1887 г. захоронен в Осере.

За несколько дней до отъезда в Индокитай, 7 февраля 1886 г., Поль Бер произнес речь по случаю открытия памятника Клоду Бернару в Коллеж де Франс. Он сказал, что всегда оставался и останется "учеником Бернара, вдохновляемым его точным и осторожным методом - методом, верным фактам и учитывающим условия, методом научным, методом экспериментальным". Этому методу Бор был верен до конца своих дней.