VII. Врач в коллективе

В операционной Научно-исследовательского института клинической и экспериментальной хирургии Министерства здравоохранения СССР

Среди рассказов А. П. Чехова есть один, менее известный, озаглавленный «Интриги».

Доктор Шелестов собирается на заседание врачебного общества, на котором должен обсуждаться «инцидент 2-гo октября», главным героем которого он и является. Стоя перед зеркалом и стараясь «придать своей физиономии томное выражение», доктор мысленно рисует себе все предстоящее.

Он явится позже всех... «Все будут говорить, спорить, кипятиться...», а он будет молчать и смотреть в газету. Но вот наконец, когда его имя станет повторяться все чаще и чаще и жгучий вопрос накалится добела, он «поднимает скучающие, утомленные глаза» — и начнет говорить.

Его обвиняют в некорректном поведении на консилиумах, в том, что он «возвышает голос и обрывает коллег...». Что однажды он в присутствии врачей и родных опросил у больного: «Какой это дурак прописал вам опиум?» Но почему все это происходит? Только потому, что «на консилиумах его, Шелестова, всегда поражает в товарищах низкий уровень знаний». Примеры?.. И в воображении ему уже чудится, как будет он выводить всех на чистую воду, срывать с интриганов маски. Он разоблачит «уважаемого товарища» фон Брона, который проткнул зондом пищевод у чиновницы Сережкиной. Он громогласно заявит, как «уважаемый коллега» Жила у актрисы Семирамидиной принял блуждающую почку ва абсцесс и сделал пробный прокол, что вызвало смерть больной; как доктор Бесструнко вместо того, чтобы вылущить ноготь на большом пальце левой ноги, вылущил здоровый ноготь на правой; как товарищ Терхарьянц с таким усердием катетеризировал у солдата Иванова евстахиевы трубы, что у больного лопнули обе барабанные перепонки, и т. д., и т. д. И воспламененное воображение уже рисует Шелестову, что все его недоброжелатели повергнуты во прах и сам он под громкие аплодисменты собрания избирается председателем общества.

Но вот часы бьют семь и пробуждают доктора от сладких мечтаний. Он спешит придать томное выражение своему лицу, но «оно не слушается и становится кислым, тупым, как у озябшего дворняжки-щенка; хочет он сделать его солидным —и теперь ему кажется, что он похож уже не на щенка, а на гуся... Гладит Шелестов на это свое лицо, злится, и ему начинает казаться, что и оно интригует против него... Садится он в пролетку, едет, а холодный ветер бьет ему в лицо, мокрый снег застилает глаза, лошаденка плетется еле-еле. Bce сговорилось, и все интригует... Интриги, интриги и интриги!..

Вот так, в несколько утрированном виде, представил великий писатель вольнопрактикующего врача-одиночку далекого дореволюционного прошлого. Врача, полностью лишенного животворного влияния коллектива, погрязшего в липкой тине обывательщины.

Современному медику даже трудно себе представить ту атмосферу моральной пустоты и житейской пошлости, в которой протекала деятельность такого врача-одиночки. Ведь в наших условиях каждый врач является полноправным членом определенного, большого или малого, коллектива, выполняющего общими силами государственно важную работу по охране здоровья трудящихся. Успешное выполнение ее обеспечено взаимооответственностью и взаимоконтролем всего коллектива и каждого из его членов в отдельности.

Bce ускоряющиеся темпы развития медицинской науки и техники, неизбежная дифференциация и специализация отдельных видов медицинской помощи приводят к непрерывному росту значения коллективного начала в оказании этой помощи. Возможна ли, например, в современных условиях нормальная работа амбулаторного «врача-терапевта без тесного контакта с рентгенологом, клинической лабораторией, без возможности консультироваться с врачами смежных специальностей? Решится ли на сложное оперативное вмешательство хирург-одиночка, лишенный квалифицированных ассистентов, опытной операционной сестры, анестезиолога, специально подготовленных к уходу за тяжелыми послеоперационными больными медсестер и санитарок? Даже работающий в самых отдаленных точках нашей Родины врач чувствует себя членом коллектива — он знает, что в трудной ситуации к нему придут на помощь врачи соседних участков, приедут специалисты из районной больницы, прилетят бригады из областного центра.

Еще большее значение приобретает коллективное начало в научной работе, в которой постановка сложных комплексных исследований силами одного человека фактически неосуществима —она по сути своей должна быть коллективной.

Медицинский коллектив — это прежде всего тесное содружество людей, объединенных общим стремлением отдать все свои силы делу, которому призваны служить. Единство, дружеская спайка этих людей — главное условие эффективности их труда.

Иногда думают, что дружеские отношения — то же самое, что приятельские. Это заблуждение. Понятия эти смешивать никак нельзя. Если первые в жизни коллектива нужно ценить, то ко вторым приходится относиться настороженно, с опаской. Ведь нельзя забывать о том, что «приятельские» отношения по внутреннему содержанию весьма близки к таким отрицательным явлениям, как семейственность, групповщина, панибратство. А отношения такого рода нежелательны, даже вредны.

Нормальные дружеские отношения в коллективе складываются на четко определенных основах. Их характеризуют прежде всего общая творческая целенаправленность, взаимное уважение, полное доверие товарищей по работе друг другу.

Творческая целенаправленность — одно из главнейших условий успешной работы любого медицинского коллектива. Такая направленность отмечена не только постоянным стремлением всех его членов всемерно улучшать и совершенствовать деятельность своего лечебно-санитарного или научного учреждения. Она включает безупречное выполнение обязанностей, строжайшую дисциплину, высокий научно-практический уровень постановки дела, общую дружную творческую атмосферу.

Bce для пользы дела, все в интересах больных!

Все частное, личное — на втором плане.

Успешная работа любого коллектива в значительной степени зависит от двух моментов. Первым из них является любовь к труду — трудолюбие каждого из его участников. И хотя, как гласит один из остроумных афоризмов нашего знаменитого ученого академика П. Л. Капицы, «без бездельников не проживешь»^* всякий уважающий себя коллектив должен стремиться свести их число у себя до минимума.

^*(«Природа», 1975, № 1)

Что касается второго момента—высокой трудовой дисциплины, то здесь снова считаем возможным сослаться на мнение того же академика П. Л. Капицы: «Прежде было распространено мнение, что дисциплина нужна для того, чтобы заставить человека работать. Это мнение неправильно, и его надо искоренять. Если это так, то такого человека надо гнать. Дисциплина нужна, чтобы люди согласованно работали» (раз-рядка наша.—Авт.).

История отечественной медицины дает нам немало примеров творческой работы замечательных медицинских коллективов. Традиции их живут и поныне и продолжают плодотворно развиваться. Достаточно в этой связи напомнить хотя бы о прославленных коллективах Обуховской больницы в Ленинграде, института имени Н. В. Склифосовского или Боткинской больницы в Москве, об известных клинических школах выдающихся ученых С. П. Боткина, П. И. Дьяконова, В. И. Разумовского, В. А. Оппеля, С. И. Спасокукоцкого, А. В. Вишневского, С. С. Юдина, а также целого ряда наших талантливых современников или, наконец, о научных коллективах, работавших под руководством академика И. П. Павлова, проф. В. Н. Шевкуненко и ряда других.

Свидетельством неувядающей жизненности высоких традиций всех этих практических и научных школ могут служить и беззаветный, поистине героический подвиг сотен и тысяч медработников в годы Великой Отечественной войны, и скромный, быть может, менее заметный, но исполненный творческого духа и любви к своему делу коллективный труд медиков на самых трудных участках коммунистического строительства.

Лучшие традиции нужно ценить, беречь, всячески укреплять и настойчиво прививать их каждому новому сотруднику, пополняющему основное ядро учреждения.

Очень важно, чтобы такие традиции молодой медик начал усваивать еще в годы институтской учебы, стараясь, чтобы в каждой группе, в которой ему придется работать, всегда жил дух творческой целенаправленности, сознательной активности.

В любом лечебно-профилактическом учреждении нет более или менее важных дел и должностей. Все в одинаковой степени важны, все равно значимы. Поэтому и отношения в коллективе между работниками различной квалификации и разного служебного положения должны строиться ,на основе полного равенства.

На страницах «Медицинской газеты» была проведена дискуссия на тему «Вы или ты?». Дискуссия показала, что здесь далеко не все еще благополучно. В первую очередь это относится к предъявляемым иногда некоторыми врачами (в том числе и молодыми) к работникам среднего и обслуживающего звена требованиям особой субординации, чинопочитания, угодливости и т. п. Это глубоко порочная практика. Врач в отделении или учреждении— прежде всего товарищ по работе, авторитет которого держится не на слепом подчинении, окрике, а на знаниях, опыте, такте, более широком понимании задач, стоящих перед всем коллективом.

Со студенческой скамьи врач должен научиться ценить тяжелый и ответственный труд своих ближайших помощников — санитарок, фельдшериц, медицинских сестер. Весьма полезной для всякого студента-медика нужно считать добровольную стажировку в периоды каникул сначала в качестве санитара, а затем и среднего медработника. Такой практический стаж дает очень много.^*

^* (Можно рекомендовать молодым товарищам внимательно проштудировать книжку Е. Г. Дехтярь и А. К. Титовой «Что должна знать и уметь палатная сестра хирургического отделения» (М., Мед-газ, 1967). В ней очень доходчиво описаны все особенности работы среднего медицинского персонала, много внимания уделено вопросу о культуре его поведения, о взаимоотношениях с товарищами по работе и больными и т. д.)

Решающее значение в работе любого медицинского учреждения имеют нормальные взаимоотношения между врачами различного служебного положения и квалификации (руководителями учреждений, заведующими отделениями, ординаторами, интернами и пр.). В нерушимости нормальных взаимоотношений должен быть кровно заинтересован каждый член врачебного коллектива. Здесь приходится иногда поступаться личными чувствами симпатии или антипатии, укрощать свое излишнее самомнение, подавлять задетое самолюбие или зарождающееся чувство зависти и т. п. В интересах общего дела всегда нужно проявлять максимум такта, взаимопонимания и, конечно, самодисциплины.

Много глубоких мыслей и соображений по этому вопросу содержит книга умудренного жизнью ученого и крупного организатора лечебного дела профессора В. А. Оппеля «Организация и работа в хирургическом отделении». Хотя эта книга адресована хирургам, но может оказаться полезной врачу любого профиля. Говоря о взаимоотношениях врачей в коллективе, В. А. Оппель особенно подчеркивал необходимость максимальной благожелательности и обоюдного уважения, независимо от возраста и занимаемого положения.

Образец почти идеальных служебных взаимоотношений, сложившихся в хирургическом отделении Солдатецковской, ныне больницы им. С. П. Боткина, когда его возглавлял профессор В. Н. Розанов, описан профессором А. Д. Очкиным.

«За 24 года совместной работы с В. Н. я ни разу не видел, чтобы у него были с кем-нибудь какие-либо столкновения, и наша хирургическая семья... жила настоящей спаянной дружной семьею... Каждому из нас В. Н. поручал определенную научную работу, проводимую или на клиническом материале, или в лаборатории, или в рентгеновском кабинете, или в патологоанатомическом театре. Работали над самыми разнообразными отделами хирургии и смежными областями... Коллектив работников получал разностороннее развитие, не замыкавшееся в круг ранней узкой специализации. В. Н. был чрезвычайно доступный, простой и мягкий руководитель. Он понимал ошибки, извинял погрешности, но никогда не прощал обмана. Молодые врачи-ассистенты жили при больнице и отдавали больнице почти все свое время... В. Н., живший также при больнице, был несменяемым старшим хирургом до 1926 г. На наши вызовы он являлся незамедлительно и никогда от него никто из нас не услыхал ни одного слова в раздражительной интонации по поводу напрасного вызова. Его ночные посещения тяжелых больных или просто контрольные посещения ночью создавали подъем у персонала и вырабатывали в нас сознание долга и чувство ответственности за поручаемых больных».^*

^*(«Советская клиника», 1924, № 1, с. 793.)

Врачи должны беречь друг друга, ограждать от волнений и душевных тревог, которыми и так достаточно богата наша нелегкая профессия. Чудесный пример такого отношения дал на закате своей жизни выдающийся по своим научным заслугам и душевному благородству ленинградский профессор П. А. Куприянов.

П. А. Куприянов тяжело заболел, предстояло серьезное оперативное вмешательство. И вот, когда главный врач обратился к нему с просьбой назвать хирурга, который должен его оперировать, Петр Андреевич посмотрел на него с удивлением и сказал: «Я понимаю свое положение и знаю, что меня оперировать — это наказание. Неужели Вы думаете, что я могу сам так жестоко наказать кого-либо из своих друзей?».^*

^*(А. Н. Филатов. Вклад ленинградских хирургов в развитие отечественной хирургии за 50 лет Советской власти. — «Вестник хирургии», 1967, № 11.)

Весьма поучительный эпизод описывает в своих воспоминаниях и профессор С. Р. Миротворцев:

«В бытность мою в Берне я был свидетелем такого факта. В Лозанне профессором хирургии был Ру, бывший много лет ассистентом Кохера. Как это, к сожалению, часто бывает, в конце своей деятельности Ру разошелся с Кохером и, получив кафедру в Лозанне, вел работу самостоятельно. Он считал, что в отношении его Кохер был несправедлив и как бы «затирал» его.

Но вскоре у Ру появились грозные симптомы рака желудка. После исследований он приказал своему старшему ассистенту приготовиться на следующее утро к операции удаления желудка и никому об этом не говорить.

Ночью старший ассистент профессора Ру поехал в Берн к Кохеру и доложил ему об этом. Кохер сказал: «Оперировать буду я, но вы ничего не говорите Ру».

На другой день, когда больного Ру начали хлороформировать, в операционную вошел Кохер, вымыл руки, произвел резекцию желудка у Ру и, не дожидаясь его пробуждения, уехал в Берн. Ру только через две недели узнал об этом.

И вот я сделался свидетелем случая, запомнившегося мне на всю жизнь. Приблизительно через месяц после операции Ру вошел в аудиторию, где был Кохер, подошел к нему и сказал: «Дорогой учитель, как я был неправ. Простите меня за все прошлое и примите мою благодарность ученика, которого вы всегда учили благородству и доказали это». Он взял руку Кохера и поцеловал ее. Аудитория приветствовала примирение двух крупных хирургов громкими аплодисментами».^*

^*(С. Р. Миротворцев. Страницы жизни. Л., Медгиз, 1956, с. 58.)

К глубокому сожалению, и наиболее сплоченные врачебные коллективы не всегда застрахованы от нарушений нормальных взаимоотношений, от проявлений непорядочности и даже интриганства.

Показательный случай из жизни коллектива лаборатории И. П. Павлова приводит в своих воспоминаниях профессор Г. П. Конради: «Однажды Иван Петрович получил из Наркомпроса пакет с заявлением одного из своих сотрудников, много лет проработавшего в лаборатории и руководившего в то время кафедрой в одном из ленинградских вузов. В заявлении было написано, что Павлов на старости лет уже не может должным образом руководить исследованиями мозга, не может их сочетать с разработкой марксистской философии и по сему необходимо создать новое учреждение для разработки этого дела во главе с автором заявления. Наискось была резолюция А. В. Луначарского: «Ивану Петровичу Павлову на его усмотрение». Павлов спросил автора этого своеобразного ходатайства: «Это Вы писали?» На смущенный положительный ответ Павлов сказал лишь: «Эх, Вы!», но никаких дальнейших мер не принял»^*.

^*(Г. П. Конради. О Павлове,— В кн.: Павлов в воспоминаниях современников. Л., «Наука», 1967, с. 124—125.)

Взаимное уважение членов медицинского коллектива невозможно без обоюдного доверия и полной искренности.

Каждому из нас случается допустить в работе какие-либо промахи, недосмотры, ошибки. В большинстве случаев в дружном коллективе с помощью более опытных товарищей и руководителей все они могут быть исправлены и ликвидированы без особого вреда для дела. Но только при том условии, если ошибка вовремя замечена, если она не скрыта, не утаена.

И здесь не может быть мелочей. Если дежурная сестра, не измерив больному температуру, ставит в листе «взятую с потолка» цифру или ординатор, забывший произвести порученное ему клиническое исследование, докладывает на обходе о вымышленных результатах его, это не мелочь. Это грубое нарушение доверия коллектива, товарищей по работе, это обман.

В нашем сложном и трудном деле уверенность в честности и добросовестности каждого сотоварища имеет огромное значение. И всякая неискренность, стремление скрыть свои ошибки и промахи представляются не только явным нарушением доверия товарищей, но в отдельных случаях и прямым преступлением. Ведь своевременно замеченная ошибка или недоработка может быть исправлена. Часто она становится даже полезным уроком для всего коллектива. Но скрытая, затаенная, она грозит непредвиденными последствиями как для больного, так и для допустившего эту ошибку.

Никогда не нужно бояться признать свои ошибки и упущения. Не следует также стесняться отметить их и в работе товарищей по труду. Самокритика и благожелательная, принципиальная критика — основа жизни коллектива, эффективный метод его воспитания, сплочения, укрепления.

Мы умышленно подчеркиваем слова «принципиальная критика». Дело в том, что кое-где встречается еще и критика беспринципная, преследующая не высшие интересы коллектива, а сугубо личные, чаще всего карь-еристические притязания отдельных нечистоплотных людей. Если вспышка такой критики возникает в вузе или каком-нибудь научно-исследовательском институте, то порождают ее чаще всего желание дискредитировать возможного соперника на занятие лучшей должности, чувство зависти к успехам более даровитого коллеги и т. д. Для достижения своей цели вдохновители такой «критики» не стесняются в выборе средств: анонимки, клеветнические заявления— все пускается в ход. Эффективным методом лечения такой губительной для коллектива болезни может быть только радикальное хирургическое вмешательство.

В хорошем коллективе все контролируют друг друга, все учатся один у другого, все учат и воспитывают друг друга и, наконец, все всегда помогают друг другу.

Большая роль в воспитательной и организующей работе принадлежит партийной и комсомольской организациям. Их последовательное, принципиальное руководство, должно обеспечить высокий идейный тонус всей жизни учреждения.

Говоря о самокритике и дружеском принципиальном взаимоконтроле в медицинском коллективе, нельзя не остановиться на склоках, злопыхательстве, которые иногда, к сожалению, и в наши дни нарушают нормальную работу лечебно-санитарных и научно-исследовательских учреждений.

Каковы причины склок в медицинском коллективе? Конечно, их можно искать и в неудачном руководстве, и в недостаточно культурном уровне членов коллектива, и в наличии отдельных неуживчивых, мелочных людей.

Но главной причиной является безделье, отсутствие живой и творческой работы. Правильность такой оценки подтверждают и достаточно богатая практика разбора «склочных дел», и опыт отдельных высокоавторитетных организаторов лечебной и научной работы.

Определенный интерес представляет отношение к этому вопросу известного хирурга старшего поколения профессора Н. И. Напалкова.

Как пишет в своих воспоминаниях один из учеников Н. И. Напалкова профессор М. Д. Ковалевич, дисциплина в клинике факультетской хирургии Ростовскоого-на Дону мединститута была весьма строгой. «В клинике все были заняты своим делом, на рабочих местах. Это доставляло большое удовольствие Н. И. Напалкову, он радовался, когда врачи, освободившись от лечебной и учебной работы, занимались в библиотеке, лаборатории, музее и готовились к докладам. Если они сидели за столом либо на диване и занимались посторонними разговорами, он говорил: «Если на работе сотрудники не заняты делом, а занимаются посторонними разговорами, толку от них не ждите, ждите склок».^*

^*(М. Д. Ковалевич. Жизнь и деятельность проф. Н. И. Напалкова,— «Вестник хирургии им. Грекова», 1968, № 11.)

Эти слова старого ученого лишний раз подтверждают, что в хорошем, дееспособном, идейно крепком коллективе не должно быть ни места, ни времени для сплетен, пересудов, склок.

Нужно оберегать свой коллектив от отвратительных пережитков прошлого, научиться видеть в самой скромной работе ее высокий смысл и значение и уметь отвергать все низкое и пошлое.