Последняя "экспедиция" геодезиста

- Итак, Анна Владимировна, мое предположение, к сожалению, оправдалось. Ошибки нет. Действительно, у вас сифилис в самой начальной стадии. Вчера еще было подозрение, а сегодня лабораторный анализ диагноз сифилиса подтвердил, - заключил я начатый разговор.

Анна Владимировна пришла в диспансер сама. Она колебалась поначалу. Думала, пройдет. Но язвочка в области половых органов, которую больная не заметила, а скорее ощутила благодаря ее плотноватой консистенции, не заживала. Не предполагая, конечно, что уплотнение имеет венерическую природу, расценила его как безобидный "прыщик" или фурункул. Это и послужило поводом пойти к врачу...

Читатель обратил уже внимание, что после того, как врачом установлен диагноз венерического заболевания, он настойчиво расспрашивает больного об его интимных связях. Это не праздное любопытство, а желание немедленно установить круг людей, причастных к выявленному больному, и срочно принять необходимые меры к более быстрой локализации очага инфекции.

Ничего особенного в этом плане выяснить у Анны Владимировны не удалось. По профессии она швея-мотористка. Ведет скромный образ жизни. Замужем около года. До замужества интимной близости с мужчинами не имела. Детей нет. Живут в маленькой однокомнатной квартире. Муж - шофер такси, хотя по профессии он геодезист. Взял неиспользованный за прошлый год отпуск. Завербовался на два месяца в геодезическую экспедицию и вчера улетел в городок на Волге близ Волгограда. Сегодня суббота. В понедельник экспедиция отправляется в путь. Жена сообщила его паспортные данные и указала адрес учреждения, куда он должен явиться и куда она может посылать для него письма.

Срочная телеграмма в кожно-венерологический диспансер волжского городка. В понедельник муж Анны Владимировны был уже осмотрен врачом и госпитализирован в областную больницу с диагнозом - вторичный рецидивный сифилис. Жена лечилась в московской больнице.

По окончании первого курса лечения геодезист (назовем его условно Сергеем) вернулся в Москву. Кто послужил источником его заражения, к сожалению, установить не удалось. Как выяснилось, Сергей был непритязателен в своих отношениях с женщинами и не упускал возможности даже случайных сближений со случайными, подчас незнакомыми представительницами слабого пола. Причем некоторые из них были пассажирками его такси.

Вполне вероятно, что он действительно в точности не знал, какая из них его заразила. Правда, с большим трудом с тремя нам удалось познакомиться. Одна женщина оказалась здоровой, две других были разысканы уже поздно. Коварная болезнь сполна расплатилась с ними за бесплатную прогулку на такси...

Где-то в середине второго курса лечения я заметил, что с Сергеем что-то случилось. На процедуры (вливания лекарств) стал приходить неаккуратно, с опозданием на 2-3 дня, что, как известно, отрицательно влияет на качество лечения. Более того, Сергей чрезмерно пристрастился к спиртному, а это вообще не совместимо с проводимым лечением. Жена жаловалась: "Дома жить с ним стало невозможно. Приходит пьяный, хулиганит, бранится и в порыве пьяного угара начал меня бить". Она решила уйти от мужа.

Второй курс лечения длился у Сергея намного больше, чем нормальный (вместо обычных 65-70 дней больной растянул его до 127). Дважды пришлось начинать курс заново, ибо перерывы, которые позволял себе больной, сводили на нет предшествующее лечение. После месячного перерыва, который предусмотрен регламентом лечения, на прием не явился.

Медицинская сестра была у него дома и установила, что брак с женой расторгнут, а где находится сам больной - неизвестно.

К розыску Сергея подключился и Захар Михайлович - старший юрисконсульт (есть в штате кожно-венерологических диспансеров такая должность). Ему вместе с Николаем Александровичем и работником уголовного розыска довольно быстро удалось узнать, что Сергей из таксомоторного парка уволен за прогул и появление на работе в пьяном виде. А через несколько дней нашли и его.

Сергея приютила у себя женщина - личность без определенных занятий, завсегдатай мужских компаний, любительница выпить "на троих".

С помощью милиции больного водворили в стационар, ибо надежды на регулярное лечение амбулаторным путем не было. Однако неимоверная тяга к спиртному перетянула чашу весов - Сергей из больницы сбежал. Сбежал в больничных пижаме и тапочках. Непонятно, на что он рассчитывал? Конечно, не более чем через сутки работники привокзального отделения милиции вновь доставили его в кожно-венерологическую больницу, откуда в тот же день он был переведен в специальный стационар, где одновременно с лечением сифилиса проводят лечение хронического алкоголизма. Материал о "художествах" Сергея передан в следственные органы.

Сергей, как и Светлана, совершил два преступления, за которые следует уголовная ответственность.

Во-первых, больной сифилисом, он отлично знал, что лечиться обязан помимо своего желания. В противном случае лечение будет проведено принудительно.

Во-вторых, Сергею было известно и о том, что до полного излечения он не имеет права вступать в половую близость или иными действиями ставить в опасность заражения другое лицо... Знал. И заведомо нарушил закон. Отсюда - уголовная ответственность.

Приговором народного суда Сергей осужден на два года лишения свободы. Два года - срок достаточный и для того, чтобы больной осознал совершенное им правонарушение, и для того, чтобы получить лечение принудительно. Одновременно и от сифилиса, и от алкоголизма.

Его приятельнице, имевшей половой контакт с больным сифилисом, проведено соответствующее лечение с профилактической целью.

Спрашивается: закономерен ли такой печальный исход? Думается, что читатель вместе со мной скажет: "Конечно, да". Больной сознательно не шел на то, чтобы разорвать эпидемиологическую цепочку сифилиса. Наоборот, он стремился создать предпосылки для его дальнейшего распространения - не лечился сам и вступил в половую близость со здоровой (а может быть, и не одной) женщиной.

Поведение Сергея создавало угрозу обществу, а значит - оно противозаконно, и органы правосудия вполне обоснованно приняли единственно верное решение.

Наш закон призван не только карать за преступление. В первую очередь он имеет воспитательное значение и применяется в полной мере лишь в тех случаях, когда все средства воспитательного характера исчерпаны. Так было с Сергеем.

С ним неоднократно беседовал я, беседовал юрисконсульт диспансера, беседовали врачи специализированных больниц, где он лечился. Но своим поведением Сергей проявил явное пренебрежение к закону и к людям, которые окружали больного, так или иначе общались с ним, и, таким образом, в места заключения определил себе дорогу сам.