Онанизм

В последнее время онанизму стали приписывать очень важную роль в этом отношении, и Фрейд полагает, что в нем мы должны видеть специфическую причину неврастении в собственном смысле слова. Взгляды врачей на патологическое значение онанизма были всегда подвержены очень большим колебаниям. Взгляды эти проделали однако известную эволюцию. Одной из крайних точек этих колебаний было то время, когда на онанизм пытались смотреть, как на причину спинномозговой сухотки и душевных заболеваний, а также и целого ряда других заболеваний; в виде реакции на эти очевидные преувеличения и неправильные предположения стали потом утверждать, что онанизм вещь совершенно безобидная. Истину надо, вероятно, искать посредине между этими двумя крайними точками зрения. Нет сомнений, что обычные описания последствий мастурбации, конечно, изображают дело в слишком мрачных красках, однако, у нас все такн есть все основания к тому, чтобы предположить, что слишком частое повторение акта мастурбации при известных условиях может иметь вредные последствия, и мы можем в настоящее время определить даже с приблизительной точностью, в чем именно заключаются эти вредные последствия. Мысль Фрейда мы должны дополнить следующими замечаниями. Мы вполне сумеем объяснить явную диспропорцию между предполагаемой причиной и возникающими из нее последствиями, если сделаем добавление, что онанизм приводит к неврастении только при известных условиях, а, именно, в тех случаях, когда он практикуется в чрезмерной степени, - как в смысле частоты, так и в смысле продолжительности, - и когда он сопровождается моральным конфликтом особой интенсивности. Возникающая при таких условиях неврастения является только своего рода преувеличением и закреплением того вялого, утомленного и разбитого состояния, которое очень часто следует за отдельным мастурбаторным актом, если подобный акт выполняется после известного морального конфликта. Значительную часть утомления следует отнести за счет расхода энергии, потребовавшегося для преодоления моральных колебаний; задача эта удается обыкновенно только тогда, когда сексуальное напряжение достигло уже довольно значительных размеров. Во всех случаях, где эти моральные колебания достаточно сильны, чтобы вызвать к жизни неврастению, можно всегда открыть существование глубоко скрытого психического конфликта (напр., резкого сопротивления вытесненным желаниям, направленным на какие либо половые извращения или мысли об инцесте). Конфликт этот находит свое выражение в сексуальных фантазиях, а высшей точкой этих фантазий и является как раз акт мастурбации; вот этот то момент и имеет самое большое значение при оценке вреда мастурбации. Значение этого момента куда серьезнее, чем роль той чисто физической деятельности, которая характерна для онанистического акта. Вследствие этого конфликта сексуальный акт мастурбации не дает достаточного оттока скопившемуся возбуждению и не может поэтому вполне заменить нормального полового сношения. Кроме того онанизм предъявляет повышенные требования к психической энергии данного субъекта, так как ему приходится создавать в себе состояние возбуждения, - как физическое, так и психическое, - которое при нормальных условиях возникает спонтанно, за счет раздражений, получаемых им извне, так что при каждом половом акте этого рода данному субъекту приходится расходовать такое количество энергии, которое при нормальных условиях вкладывается в половой акт обоими его участниками; это, конечно, легко может вызывать нарушения равновесия.

При детальном обследовании эта этиология может быть доказана в каждом случае неврастении. При этом мы не должны забывать и того, что к обозначаемой термином онанизм автоэротической деятельности относится не одна только ручная мастурбация, но и всевозможные другие процессы. Так, напр., в некоторых случаях неврастении нет мастурбации, а патогенный момент приходится видеть в слишком частых ночных поллюциях. Эти поллюции представляют собою половые акты, даже в тех случаях, когда они сопровождаются одними только неприятными эмоциями. Акты эти, вероятно, как правило, начинаются со сновидений, в которых находят свое выражение вытесненные сексуальные желанья, при чем выражение это может быть или совершенно неприкрытым или наоборот символическим и замаскированным.

Мы должны однако подчеркнуть, что все эти положения относятся исключительно к неврастении, понимаемой в том узком смысле, как мы его определили выше. Само собою разумеется, что и придерживаясь нашей точки зрения, мы все таки не думаем отрицать значения всех прочих перечисленных нами выше этиологических факторов, и прежде всего перенагружения и переутомления. Мы только отводим им то значение, которое им соответствует: они являются вспомогательными причинами или провоцирующими моментами. Их роль можно охарактеризовать следующим образом: человек, в котором действуют специфические патогенные причины, может захворать неврастенией, но может также остаться здоровым. Это зависит исключительно от интенсивности специфической этиологии; но у этого человека будет во всяком случае гораздо меньше сопротивляемости всяким вспомогательным патогенным моментам, в роде, напр., умственного переутомления. Этой причиной объясняется, что в очень многих случаях степень выраженности симптомов колеблется в зависимости от наличности или отсутствия этих вспомогательных факторов, так как их присоединение доводит сумму вредных моментов до крайней, уже не переносимой высоты.

В заключение я хотел бы обратить внимание на то обстоятельство, что этнология неврастении является почти абсолютной противоположностью этиологии невроза страха, описанной нами в одной из предыдущих глав. При неврастении наблюдается недостаток в поступлении извне энергии возбуждения, но в то же время чрезмерное расходование этой энергии; при неврозе страха - избыток поступающей энергии и недостаточный ее отток. Поэтому и лечение этих заболеваний представляется существенно различным.