Медицина
Новости
Рассылка
Библиотека
Новые книги
Энциклопедия
Ссылки
Карта сайта
О проекте







предыдущая главасодержаниеследующая глава

1. Несоответственные эмоциональные реакции

Поведение истеричных производит впечатление чего то очень неблагоразумного, но мы не должны забывать, что это поведение, да и весь их образ действий, все отношение к окружающему никогда не являются такими бессмысленными, как это можно было бы думать, если ограничиться одним поверхностным наблюдением; при подробном исследовании всегда выясняется полная обоснованность и понятность всех этих особенностей истеричных. Всякому известно, что эти больные реагируют особенным, отличным от нормальных людей, образом иногда только в некоторых определенных ситуациях, а иногда в очень многих. Возьмем в качестве примера страх: можно встретить истеричного субъекта, который обнаруживает страх перед такими объектами, положениями и событиями, которые не вызывают никакой боязни у нормальных людей; а с другой стороны он не испытывает никакого страха перед такими вещами, бояться которых было бы весьма естественно и нормально, или же нам приходится изумляться тому, насколько у него понижена или, наоборот, чрезмерно повышена интенсивность эффекта страха в таких случаях, где нормальному человеку свойственно испытывать лишь умеренный страх.

Вот эти то особенности истеричного, пожалуй, более, чем что либо другое, виной тому, что ему приписывают, или, вернее говоря, делают даже упрек в отсутствии достаточного душевного равновесия и постоянства. Особенно же часто этот упрек в непостоянстве оказывается направленным на тех больных, которые ведут себя различным образом, - то так. то иначе - в одной и той же ситуации. Здоровый человек чувствует, что эти люди отличаются от нормы; он не может учесть, какова будет их реакция и не понимает этой реакции; он испытывает по отношению к ним то же непонимание - какое вызывается в нас и настоящими психически больными. Получается впечатление, что для истеричного все решительно имеет какое то другое значение, чем для нормального человека: чувствуется в нем некая «переоценка всех ценностей».

К числу заслуг современной клинической психологии относится установление ею того факта, что эта переоценка вещей, приводящая к несообразным эмоциональным реакциям, в сущности скорее кажущаяся, чем действительно существующая. Факт, устанавливаемый наблюдением, что какое нибудь обстоятельство действует на определенного пациента иначе, чем на нормального человека, совершенно верен; но выводимое из этого наблюдения заключение, что реакция пациента является преувеличенной, неправильно. Как ни невероятно звучит наше утверждение, мы все же определенно говорим, что истеричный и с количественной и с качественной стороны реагирует совершенно так же, как и нормальный человек; его реакция только более сильно «гипердетерминирована», чем у нормального человека, и происходит это благодаря процессу, известному под названием «смещения» («Verschiennng»). Эти термины требуют объяснения, которое удобнее всего сделать на примере, взятом из обыденной жизни. Маленький ребенок, испытавший ощущение боли при посещении врача, - скажем для вскрытия нарыва - долго после этого будет бояться итти к другому врачу, даже если повод к новому посещению врача и гораздо более невинен. Аффект страха ребенок в данном случае «перемещает» с одного доктора на другого: он «идентифицирует» в своих представлениях всех врачей, как если бы все они были одним единственным лицом: неприятное переживание в прошлом влияет на его установку по отношению к этой созданной им самим собирательной личности, и вот по отношению ко второму врачу возникает такая установка, как если бы это был первый врач. Резкий аффект мешает ребенку найти эмоциональную разницу в своем отношении к тому и другому, несмотря на то, что рассудочно он вполне определенно в состоянии отличить их друг от друга; но в его сознании на первом плане прежде всего их общие признаки: то, что свойственно им обоим. И вот поведение нашего ребенка при встрече со вторым, незнакомым ему до сих пор врачом, неизбежно показалось бы для постороннего наблюдателя попросту выражением преувеличенной и бессмысленной трусости; но если это поведение будет поставлено нами в связь с имевшим ранее место, переживанием, то оно сразу же станет для нас совершенно естественным и абсолютно понятным. Те же самые условия мы находим и у наших истеричных пациентов. Все реакции такого больного, называемые ненормальными и преувеличенными, обусловливаются исключительно тем, что соответственная ситуация тесно связывается в его представлениях с другой, в которой такое же поведение его было и вполне естественно и вполне объяснимо. Точнее говоря, он реагирует вовсе не на актуальную настоящую ситуацию, а на другую. относящуюся к прошлому, или же в лучшем случае на комбинацию той и другой. Сколь бы ненормальным не казалось нам это поведение по отношению к актуальному положению, оно становится вполне понятным и адекватным, как только мы начинаем обозревать всю совокупность этих явлений и устанавливаем связь между его теперешней установкой и значительным переживанием в его прошедшем.

Как это видно по приведенному нами выше примеру, механизм смещения и влияние, оказываемое прежним переживанием на сходное с ним актуальное событие, суть процессы совершенно нормального порядка.

Важнейшие отличия между истеричными и нормальными людьми сводятся В данном отношении к следующему: 1) истеричные гораздо больше нормальных поддаются влиянию подобных воспоминаний и 2) необходимое дополнение к первому положению - у них гораздо менее ясно выступает ассоциативный характер сочетания между первичной и вторичной ситуацией. Первый VBS ЭТИХ пунктов, как мы узнаем в дальнейшем, относится к самому ядру нашей теории истерических заболеваний. Пока мы ограничимся одним только предварительным замечанием, что истеричный в ненормальной степени подвержен влиянию своего прошлого и вообще по большей части живет в своем прошлом вместо настоящего; о причинах этой установки мы будем говорить в дальнейшем. В этих словах мы только по иному выражаем общеизвестный тезис о том, что истеричный неспособен к совершенному приспособлению к реальной жизни в ее данной в настоящее время форме.

Для объяснения второго пункта вернемся еще раз к нашему примеру, взятому нами из жизни нормального ребенка. Сходство между первичной и вторичной ситуацией, между первым и вторым визитом к врачу, в данном случае столь очевидно, что бросается нам сразу с полной несомненностью в глаза. Но в некоторых случаях страх ребенка может быть столь велик, что достаточно и гораздо менее резкого сходства, чтобы вызвать снова этот аффект; так, напр., ребенку достаточно увидеть постороннего человека, входящего в комнату в черном цилиндре или с черным ручным чемоданчиком, чтобы реакция наступила. Случись в данный момент посторонний наблюдатель, то ему, конечно, не удалось бы уловить ход мыслей ребенка, и он, еще скорее, чем в прежде приведенном примере оказался бы склонен осудить нашего ребенка и счесть его поведение крайне неразумным. Для взрослого обыкновенного человека сходство между врачем и комми-вояжером сравнительно очень незначительно: взрослому бросаются в глаза прежде всего различия между ними, гораздо более резкие, чем общие черты у того и другого, в роде, напр., черного чемоданчика. Это общее для взрослого остается в тени, но для ребенка, который боится врачей, достаточно всякого, даже самого ничтожного сходства, чтобы пробудить в нём мысль о грозящей ему опасности. Я полагаю, что мы можем воздержаться от приведения дальнейших примеров из повседневной жизни, похожих на уже описанный: их можно привести сколько угодно, можно перечислить и реакции других аффектов, в роде любви, ненависти, гнева и проч. Суть дела при всех этих явлениях сводится к тому, что и у нормальнаго человека происходит то же самое, если в нем возникает сильный аффект: этот аффект способствует нахождению сходства между тем представлением, которое этим аффектом сопровождается, и какими либо другими, заново всплывающими представлениями; наоборот, не замечаются различия между ними, даже если эти различия и очень велики; явление это совершенно закономерно и имеет огромнейшее значение для психологии.

Так, напр., если женщина боится крушения поезда, то в каждом маленьком толчке, делаемом поездом, она уже будет усматривать опасность; купец, боящийся банкротства, будет впадать в панику при всяком незначительном падении курса; а солдат, опасающийся измены, будет подозревать шпиона во всяком новом человеке со сколько нибудь своеобразным поведением. Сходство, существующее между соответственными представлениями, может совершенно ускользнуть от более спокойного и объективного наблюдателя; толчок поезда не вызывает в нем ни малейших мыслей о возможности крушения и вид человека, у которого фотографический аппарат в руках, никаким образом не связывается у него с представлением опасности, угрожающей его отечеству. Описанное только что нами явление мы объясняем, выражаясь на нашем техническом языке, как результат действия ассимиляционной способности, свойственной так называемому комплексу (Комплексом называется группа соединившихся между собой представлений, связанных с сильным аффектом и явственно выраженной тенденцией к разряду (желание, тоска и т. п.). На практике оказывается, что подобные группы представлений обыкновенно обнаруживают наклонность к диссоциации, весьма различной по степени в разных случаях; вследствие этого обыкновенно часть комплекса оказывается вытесненной в сферу бессознательного); если аффект, прочно спаянный с каким нибудь комплексом, отличается особенной интенсивностью, то сфера этого комплекса может ассимилировать и такие представления, которые только отдаленным образом похожи на представления, входящие в состав комплекса: ассимиляция эта совершается за счет таких ассоциаций, которые при объективном отношении оказываются совершенно необоснованными. Чем более насыщен комплекс аффектом, тем значительнее и шире его способность к ассимиляции чуждых представлений. Отсюда мы делаем вывод: чем поверхностнее ассоциации между двумя представлениями, сочетающимися друг с другом по данному типу, тем интенсивнее тот аффект, которым обусловлено это их сочетание. Мы, следовательно, не будем удивляться, если убедимся, что при самых важных комплексах, а именно при комплексах, имеющих патогенное значение, сходство между первичной и вторичной ситуацией часто бывает весьма отдаленным, так что объективному наблюдателю, у которого нет этого особого, связывающего эти представления друг с другом, интереса, сходства этого очень легко вовсе и не уловить.

Пролить свет на психические влияния, заставляющие истерического больного смотреть на целый ряд актуальных ситуаций, как на повторение прежних, имевших более важное значение, в общем далеко не легкая задача и не только потому, что связь между этими ситуациями настолько незначительна, что ее не удается скоро отыскать; нет, связь эта кроме того обыкновенно не сознается больным, т. е. он ничего о ней не знает и на всякую попытку заставить его понять эту связь, отвечает резким инстинктивным сопротивлением и отпором.

предыдущая главасодержаниеследующая глава












Рейтинг@Mail.ru
© Анна Козлова подборка материалов; Алексей Злыгостев оформление, разработка ПО 2001–2019
При копировании материалов проекта обязательно ставить активную ссылку на страницу источник:
http://sohmet.ru/ 'Sohmet.ru: Библиотека по медицине'
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь